– И что в этих документах? – Колин пытался добиться от нее чего-то более вразумительного.

– Все, – мрачно ответила Доркас, поджала губы и вышла.

Ферн с недоумением посмотрела ей вслед и перевела взгляд на мужа. Тот лишь пожал плечами, стягивая с кровати покрывала.

– Теперь чисто, как она и говорила. – Он кивнул на простыни.

– Спасибо за проверку. – Ферн подошла к нему. – Вряд ли у меня хватило бы духу самой откинуть покрывало. Я до сих пор холодею при воспоминании о последнем сюрпризе.

Женщина, которую Доркас назвала Абби, быстро взглянула на них и продолжила свою работу. Они многозначительно переглянулись. Служанка что-то знала об этом, и если расспросить ее, то могут найтись кое-какие ответы.

Колин поднял брови, кивнув на дверь.

– Я оставлю тебя освежиться и сменить одежду, хорошо?

– Было бы очень любезно с твоей стороны. Абби, вы поможете мне?

– Конечно, мэм, – ответила служанка, пока Колин выходил из комнаты и закрывал за собой дверь.

Ферн слегка волновалась, поскольку не привыкла даже к самому безобидному притворству. Она быстро расстегнула перед лифа.

– Должно быть, это вы уносили сверху те простыни, – как бы между прочим сказала Ферн. – Вы не знаете причину этой неприятности?

– В общем-то, мэм, я не совсем уверена, – осторожно произнесла Абби. – Но вроде была одна история...

– Какая история? – Любопытство пересилило деликатность Ферн.

– Похоже, мэм, это случилось еще до того, как второй Джон Редклифф построил новый дом, – ответила Абби, занявшись юбками хозяйки. – Старый зал тогда заперли, потом никто уже не пользовался верхними этажами. Люди до сих пор говорят, как он страшно ненавидел это место. Он сбежал шестнадцатилетним мальчишкой, поступил на морскую службу и не возвращался сюда, пока не умерла его мать.

– Но это же было два с половиной века назад?

– Около того, мэм.

– И вы знаете все это? – удивилась Ферн.

К манере, с какой жители Рексмера говорили о столь давних событиях, трудно было привыкнуть. Ловкие руки Абби остановились на последней нижней юбке.

– Рексмер ведь старая деревня со старой памятью. У нас есть истории еще со времени Завоевателя. Кой-какие времена остаются в памяти – это когда бывает что-то необыкновенное и все меняется. Когда первый Джон Редклифф приехал и женился на Шарлотте Горсинг, было как раз такое время и все, что случилось после. Когда четвертый Джон Редклифф стал виконтом и навсегда уехал из поместья, это было уже другое.

– Понимаю, – ответила Ферн. – Тогда что же произошло, откуда могли появиться наверху эти пятна?

– Знаете, мэм, – уже более свободно продолжала Абби, – когда второй Джон Редклифф оставил поместье, в зале появилась девушка, все шито-крыто. Никто даже не мог сказать, откуда она взялась, но Шарлотта Редклифф, мать второго Редклиффа, и Летиция Горсинг, его незамужняя тетка, имели кухарку, та кухарка разболтала в деревне. – Абби фыркнула, видимо, понимая всю тщетность сохранить тайну в столь замкнутом сообществе. – Девушка носила ребенка, ну ее и отослали в Рексмер, чтобы она родила.

– И кто эта девушка? – спросила Ферн, хотя чувствовала, что очень скоро эта история станет весьма неприятной.

– Ни Шарлотта Редклифф, ни Летиция Горсинг ни разу не сказали ее имя. Но ведь никто, кроме семьи, не пошлет девушку сюда, чтобы родить побочного ребенка? А Горсинг-Редклиффы имели только одну родственницу.

– Сестру Элизабет, – сказала Ферн, вспомнив имя, услышанное от викария.

– К тому времени она уже была Элизабет Фицхью, – уточнила служанка, не удивившись, что хозяйке кое-что известно. – Все тут думают, это должна быть ее дочь.

– Она умерла?

– Нет. После нескольких месяцев она уехала... без ребенка, – серьезно ответила Абби, сняв с Ферн последнюю нижнюю юбку и отложив ее в сторону. – Но ведь и тут не осталось никого. Только свежая могила. Судя по тому, что викарий только печально смотрел, когда люди его спрашивали насчет этого, мы думаем, ребенок, должно быть, умер сразу после рождения.

– Убили? – испугалась Ферн.

Абби пожала плечами.

– Одни говорят – да, другие – нет. Только я думаю, бедная напуганная девушка никого не убивала. Нет, я считаю, такой молодой девушке было очень трудно родить. – Абби принялась за корсет. – А если родовая комната была там наверху, еще чудо, что девушка не умерла тоже.

– Но комнату просто оставили... – Ферн поморщилась от резких движений служанки.

– Вы должны понять, мэм. Шарлотта Редклифф и Летиция Горсинг были к тому времени уже старухами, с головой у них было не в порядке, когда уехал второй Джон. Они только знали, что ребенок умер. Элизабет была младшая, если девушка – ее дочь, то она родила в среднем возрасте. Думаю, сестры вообще не поднимались на верхний этаж после того случая.

– Там была кухарка, – с сомнением заметила Ферн.

– Наверняка одна из Рестонов, – ответила Абби. – Другое странное дело, почему то время запомнилось. Рестоны очень долго работали в господском доме, но что-то за это время случилось, они вдруг изменились. После того как первый Джон приехал сюда, Рестоны стали все небрежнее относиться к своим обязанностям, держались особняком, а Редклиффы, похоже, боялись их остановить.

– Из-за бумаг, – пробормотала Ферн.

– Порой я слышала, как они шепчутся друг с другом. Только за все мои годы работы тут я не видала никаких бумаг, мэм.

Расстегнув планшетку, Ферн сняла корсет. В голове у нее царил полный сумбур, но ответов стало не больше, чем прежде. Имеют ли бумаги какое-то отношение к девушке? А если да, то какое? Может, она вообще не была родственницей, просто девушкой, которую соблазнил второй Редклифф. Может, об этом узнала кухарка, и с тех пор Редклиффов держали в заложниках угрозой шантажа. Но целые поколения? Возможно, сын и заплатил бы, желая оставить незапятнанным имя отца, или внук, чтобы оградить имя деда, но вряд ли семья могла позволить Рестонам такую свободу в течение двух столетий. Ферн взглянула на кучу снятой одежды, где среди нижних юбок в кармане все еще лежала вторая найденная пачка. Возможно, ответ был в одном из писем. Но если даже и так, она не хотела снова читать их, слышать голос Элизабет Фицхью.

Смешивая в тазу горячую воду из чайника и холодную из кувшина, Абби напевала, уже забыв свою мрачную историю. Но ведь для жителей деревни это были просто легенды, сказки у домашнего очага, с которыми они выросли, странность которых давным-давно стала для них обыденностью.

Не зная, о чем бы еще спросить, Ферн закончила раздеваться, взяла у Абби чистое полотенце и, чтобы отвлечься от печальной темы, сказала:

– Чего бы я сейчас ни отдала даже за сидячую ванну.

– Тут должны быть сидячие ванны, где-то в новом зале, – серьезно ответила Абби. – Только муж мой Стерн говорил, они там занимаются рухнувшей крышей, лучше держаться оттуда подальше.