Глухие стуки превратились в резкий треск раздираемой материи. Сквозь щель в потолке спланировало одинокое перо.

– Он рвет матрас и подушки. – Ферн прижала руку к животу.

Колин снова потянулся к засову, он не мог допустить, чтобы какой-то ненормальный безнаказанно крушил его имущество. Но снова был остановлен: предупреждением Ферн и собственным пониманием, что глупо противостоять такому большому и сильному человеку, не имея оружия в собственных руках. В спальне не было даже каминных щипцов.

– Будь у меня хотя бы нож, – пробормотал он.

Ферн вздрогнула.

– Думаю, нам лучше не говорить мистеру Рестону о второй пачке.

– Лучше не говорить ему, что у меня есть визитные карточки, – фыркнул Колин.

Наверху возникла пауза, и оба невольно замерли. Потом тишину разорвал тонкий, пронзительный вопль, такой нечеловеческий, что у Колина волосы встали дыбом. Постепенно звук становился все ниже, закончившись рычанием, похожим на всхлип.

– Это мистер Рестон? – прошептала Ферн.

– Больше некому.

Снова послышались тяжелые шаги, дверь наверху открылась, и Рестон начал спускаться по лестнице. Колин затаил дыхание, не сводя глаз с дубовой двери, единственной преграды, отделявшей их от Рестона. Тот остановился... и пошел дальше, шаги медленно удалялись вниз по лестнице.

Колин расслабился, хотя сердце у него продолжало колотиться. Он вдруг осознал, что инстинктивно напрягся для прыжка за ближайшим оружием, если Рестон начнет ломиться в дверь и засов не выдержит. Это была скамейка, потемневшая от дыма и времени.

– Мне требуется нож, – повторил он себе.

Ферн перевела дух.

– Он сумасшедший.

Повернувшись, Колин увидел, что она вжалась в самый дальний угол комнаты и обхватила себя руками.

– Мы не останемся на неделю, – сказал он. – Завтра я договорюсь, чтобы мы уехали как можно скорее.

– Пожалуйста, только чтобы не узнали Рестоны, – напряженно ответила Ферн. – Кто может сказать, что им придет в голову.

– Я не намерен ставить их в известность.

– Куда мы поедем теперь?

– Пока не знаю. Может, какое-то время поживем в моем городском доме, не сообщая никому. – Колин помолчал. – Или можем поехать в тихий отель. Главное, поскорее уехать отсюда, пока нас не убили в собственной постели.

Ферн вздрогнула, и он сразу пожалел о последних словах.

– Благодарю. – Она вышла из угла, как боязливый зверек, и вернулась к столу. – Я ненавижу это место, – с большим чувством сказала она.

– Меня беспокоит не место. – Колин посмотрел на дверь.

Очередной стук заставил обоих подскочить.

– Кто там?

– Абби, сэр, – послышался звонкий женский голос.

Колин отодвинул засов и осторожно приоткрыл дверь. Там стояла Абби, одна, с подносом в руках. Он шагнул назад.

– Тут должно быть все, мэм, – сказала горничная, ставя поднос на стол. – Даже лампа для вас. Еще вам что-нибудь понадобится вечером? Мои дети и Стерн ждут меня дома, другие уже разошлись.

– Нет, Абби, можешь идти. Ты уверена, что все будет в порядке? Я имею в виду – ты пойдешь одна.

– О да, мэм. А почему нет? Еще даже не стемнело.

– Я говорю о мистере Рестоне, – объяснила Ферн.

Бодрое выражение исчезло. Абби пожала плечами.

– Мег сказала, она подумала, что он, должно быть, вызвал привидение. Она слышала какой-то ужасный звук, потом видела его бегущим по лестнице, как будто у него штаны загорелись. Теперь он в деревне, я уверена.

Ферн беспомощно покачала головой.

– Тогда иди. Тарелки можешь забрать утром.

– Благодарю, мэм. – Абби сделала неуклюжий старомодный реверанс, попрощалась с ними и вышла.

Колин снова запер дверь.

– Хоть она не сумасшедшая, – заметила Ферн. – По крайней мере не в том смысле, как мистер Рестон. Вера в привидения не такое опасное заболевание.

– Преподобный Биггс тоже не выглядит сумасшедшим, – ответил Колин. – Это ужасные Рестоны да их родственники.

– Возможно, поэтому деревня опустела. Их семейство прогоняло людей отсюда в течение поколений. – Ферн сняла крышку с еды на подносе и восхищенно ахнула. – Жаркое «Корона»! И свежие булочки! Садись, я не буду сегодня вежливо ждать тебя.

Бросив последний взгляд на дверь, Колин сел за стол, и в желудке у него глухо заурчало.

– Должно быть, это предназначалось кому-то другому, – сказал он. – Им бы не хватило времени это приготовить. Да и в кухне я что-то никого не видел.

– Наверное, это принадлежало Рестонам, – ответила Ферн. – У кого еще в деревне есть деньги на жаркое в будний день?

Колин замер с поднятой вилкой.

– Ты не думаешь, что они могли его отравить?

Она посмотрела на него и вызывающе откусила булочку.

– Не думаю, но если и так, сейчас меня это не волнует, – проговорила она с полным ртом. – По крайней мере я умру сытой.

– Не могу представить, что они это сделали, но в какой-то момент... – Колин отправил в рот кусок жаркого. – Видимо, я слегка раздражен появлением Джозефа Рестона.

– Еще бы, – сказала она с гримасой отвращения.

Они молча ели свой обед. Ферн делала это с целеустремленной сосредоточенностью, показавшейся Колину забавной. Хотя его жена была не такой уж ненасытной, он сомневался, что Ферн могла прожить без еды больше двух часов. То же самое можно сказать и о нем. Знакомая, аппетитная еда будто связывала их с остальным миром в хаосе последних дней, и Колин с сожалением отодвинул пустую тарелку.

Ферн удовлетворенно вытерла рот салфеткой.

– Я чиста, сыта, у меня есть постель, которой можно пользоваться. Я опять чувствую себя почти цивилизованной.

– Очень хорошо, что ты сыта, поскольку еды у нас больше не осталось.

Она расслабленно, чего Колин давно не видел, подошла к тазу и начала мыть руки.

– Наконец у тебя есть нож. – Ферн показала мокрой рукой на столовые приборы. – И у меня тоже.

Колин осмотрелся, ища, куда бы их спрятать, потом сунул под матрас.

– Теперь не возникнет неудобных вопросов, когда утром придут забирать грязную посуду.

Он, в свою очередь, начал мыть руки, а она наблюдала за ним, присев на краешек постели, маленькая задумчивая морщинка легла между бровями. Ферн вдруг засмеялась.

– В чем дело? – поинтересовался он.

– Я поняла, что теперь боюсь Рестонов больше, чем тебя.

– А ты до сих пор меня боишься?

– Конечно. Хотя сегодня днем... не так сильно.