Он был у меня в голове. Я чувствовала его присутствие.

«Тише… Тише… Тише…»

Брукс

Последние несколько дней Мэгги говорила, что плохо себя чувствует, и отказывалась видеться со мной. Я изо всех сил пытался уговорить ее позволить мне навестить ее, но всякий раз, когда я появлялся, ее мама выпроваживала меня со словами, что ей нужно больше времени, чтобы поправиться.

Однажды днем, после репетиции, я не оставил ей выбора.

– Ты ведь не болеешь, – сказал я, поймав ее, когда она выходила из ванной. Она посмотрела на меня, и ее глаза расширились. Я увидел в них испуг. – Ты сердишься на меня? – Я с трудом сглотнул. Я начинал нервничать. Я сделал что-то не так? – Это потому, что я сказал тебе, что люблю тебя? Я поторопился? Я тебя разозлил? Прости меня, я просто…

Она покачала головой и бросилась ко мне, взяв мои руки в свои. Она сжала их один раз.

«Нет».

– Тогда в чем дело?

Она посмотрела на меня, и ее глаза наполнились слезами. Она начала всхлипывать, а я не знал, что мне делать, поэтому просто обнял и крепко прижал ее к себе.

– Послушаем музыку? – спросил я.

Она кивнула, и мы пошли в ее комнату, закрыв за собой дверь. Я включил плеер и она начала успокаиваться. Мы лежали на кровати, и вскоре после того, как она заснула в моих объятиях, ей снова начали сниться кошмары. Она проснулась настолько погруженная в себя, что казалось, будто нас разделяет тысяча километров.

– Мэгги, ты можешь довериться мне, – поклялся я, расхаживая по комнате, когда она очнулась ото сна. Она в слезах сидела на кровати, свернувшись клубочком, раскачиваясь взад-вперед и не глядя в мою сторону.

Когда я подошел к ней, она вздрогнула, словно боялась, что мое прикосновение может причинить ей боль.

– Мэгги, – прерывающимся голосом взмолился я. Сердце мое пропустило удар. – Что происходит?

Она не ответила.

– Пять минут? – спросил я, наклоняясь к ней. – Магнит, мы можем сделать пять минут. Сосредоточься, хорошо? Можешь вернуться ко мне. Все хорошо.

Она продолжала тяжело сглатывать, прижав руки к шее. Ее взгляд был диким, и я знал, что она была слишком далеко, чтобы услышать меня.

– Мистер Райли! – крикнул я через весь дом. – Мистер Райли! – крикнул я снова, пробегая через весь дом. Выйдя из спальни, он очень обеспокоенно посмотрел на меня.

– В чем дело? – спросил он.

– Мэгги. Она у себя в комнате. Я не понимаю, что происходит. Она просто…

Он не стал дожидаться, пока я закончу. Он бросился вверх по лестнице, туда, где у его дочери случился нервный срыв. Миссис Райли тоже появилась через несколько секунд.

– Мэгс, – сказал он, медленно и осторожно приближаясь. – Все в порядке, – заверил ее мистер Райли. Чем ближе он подходил, тем больше она напрягалась, но он не переставал приближаться к ней. Он поднял руки вверх, показывая, что не причинит ей вреда, а когда оказался достаточно близко, обнял ее и прижал к своей груди. Она вцепилась в его футболку и притянула к себе, рыдая в его объятиях.

Что с тобой случилось?

Мои мысли лихорадочно метались, пока я наблюдал, как она рыдает, прижимаясь к отцу. Я не смог ее защитить. Почему я не смог ей помочь? Почему я не могу забрать ее боль и сделать ее своей собственной? Он понес ее вниз, и я последовал за ним.

Из прихожей донесся смех: в дом, крепко обнявшись, вошли Кельвин и Стейси. Когда они увидели нас, их смех резко оборвался.

– Что происходит? – спросил Кельвин.

Мистер Райли не ответил. Он просто отнес Мэгги в свою спальню. Миссис Райли следовала за ним по пятам.

Я не мог сдвинуться с места: меня трясло.

Кельвин в замешательстве подошел ко мне, положил руку на плечо и спросил:

– Брукс? Что происходит?

– Не знаю, – сказал я. В горле у меня пересохло, а грудь горела огнем. – Она проснулась и… запаниковала. Я не знал, что делать. Не смог это остановить. Не смог остановить…

Мои глаза наполнились слезами, и я прижал ладони к лицу. Я больше не мог говорить. Кельвин не давил на меня. Они со Стейси просто подошли ко мне и обняли.

Они утешали меня, но я знал, что Мэгги больше нуждается в их поддержке.

Ей нужен был кто-то, кто мог бы проникнуть в ее воспоминания и стереть темные воды, в которых она тонула каждый день.

Я сидел на лестнице и ждал, когда родители Мэгги выйдут из спальни. Шерил, Кельвин и Стейси молча сидели рядом.

Я рылся в своем айподе в поисках какой-нибудь подходящей музыки для Мэгги. Музыка всегда заставляла ее улыбаться.

Когда дверь спальни открылась, мы все вскочили. Мистер и миссис Райли нахмурились в нашу сторону.

– Она снова уснула, – сказал мистер Райли.

– Могу я ее увидеть? – спросил я. Я протянул свой айпод мистеру Райли. – Мне кажется, что музыка сможет помочь ей. Она всегда ей помогает.

Миссис Райли не дала ему ответить:

– Думаю, пора расходиться.

Я начал было спорить, но миссис Райли устало посмотрела на меня, и я кивнул.

– Можете, пожалуйста, передать его ей, мистер Р., просто на всякий случай? Вдруг это поможет? Сейчас он мне не нужен. – Я протянул ему свой айпод, и он натянуто улыбнулся.

Все разошлись по своим комнатам, и мне пришлось уйти. У меня на душе скребли кошки. Как мне не нравилось, что я не знаю, как она. Как я могу уйти, не зная, все ли с ней в порядке?

– Брукс, можно тебя на минутку? – спросила миссис Райли, когда я направился к входной двери. Я обернулся, встретившись с ее тяжелым взглядом.

– Да, что происходит?

Она скрестила руки, оглядела комнату, убедившись, что все ушли, затем подошла ближе ко мне.

– Мне бы хотелось, чтобы ты знал… Мэгги больна. Может быть, она не выглядит больной, но ее разум… – Она нахмурилась. – Что бы ни произошло с ней много лет назад, это повлияло на нее. Она потеряла часть себя, пусть и кажется, что с ней все в порядке. Я знаю, что она тебе нравится, но встречаться с ней… Сомневаюсь, что это разумно. Она сломлена.

Я бы солгал, если бы сказал, что меня не ошеломили ее слова. Она говорила о своей дочери так, словно та была уродом, парией. Да, у Мэгги бывали трудные времена, но у кого их не было? Выглянув из-за угла, я увидел, что Мэгги выглядывает из родительской спальни и прислушивается. Я улыбнулся ей, и она нахмурилась мне в ответ. До этого момента я и не подозревал, что хмурый взгляд может быть прекраснее улыбки.

– Не все, что сломано, нужно чинить. Иногда сломленных людей нужно просто любить. Было бы обидно, если бы любви заслуживали только те, кто цел.