— Иначе что?

— Иначе он бы связался со мной.

Улыбается.

— Думаю, что этого и ждут твои дружки...

Не понимаю о каких дружках ведет речь.

— Если бы был жив, то никогда бы не позволил... — осекаюсь, не рискуя продолжать.

— Ты значит плохо знала своего братца. Впрочем, я тоже. А вот он вполне, правда Верт? Как и Жанна, да?

— С*ка! Я тебя порву!

В ужасе наблюдаю как Артем из последних сил бросается на мерзкого старика, но тут же получает удар под колено. Вновь падает под градом тычков и ударов, даже не стараясь закрыть лицо. Пытаюсь рвануть к нему, но кто-то сбивает меня с ног. Слышу собственный крик, и боль во всем теле от града ударов. Захлебываясь в слезах, слышу насмешливо-презрительный голос Бруно:

— Как ты еще жив, такой дебил, ума не приложу. Глебка звонил, просил за тебя, а ты тут цирк с конями устраиваешь. Нехорошо...

Чувствую, как меня куда-то волокут, пытаюсь разлепить болезненнее веки, но в глазах только кровавая пелена. Бросают словно щенка на пол, пинают напоследок ногой и уходят.

Слышу звук ключа в замке и ползу к ближайшей стене. В комнате темно, я ничего не вижу и сейчас как никогда испытываю чувство под названием «дежавю». Чуть поскуливая от разливающейся по измученному телу боли, облокачиваюсь спиной о прохладную стену и кладу голову на руки.

Нет ни мыслей, ни чувств, ни желаний. Даже желание жить куда-то пропадает, оставляя вместо себя какую-то пустоту, выжженую пустыню. Ничего не хочу. Ничего не чувствую. Если не двигаться, то даже боли почти нет. Даже глаза не болят, если их не пытаться открыть. И рот тоже, если не шевелить губами, почти не болит. Ничего не болит, будто я уже мертва. А что... может я и правда уже того?

Вот сейчас откроется дверь, и проем озарится божественным сиянием и предстанет мне какой-нибудь ангел. Да вот же он... стоит... правда груб немного, тащит меня за шиворот прямиком в рай.

Возмущаюсь немного грубости ангела. Я сама пройду этот длинный коридор. Да что там, пробегу. Отмучалась, скажут родные, наконец-то!

— Что ты там бормочешь-то?

— Она спрашивает скоро ли рай...

Сквозь вату доносятся странно знакомые голоса и тут щеку словно обжигает.

— Приехали. Выходи.

Поднимают и вновь куда-то тащат. Спустя мгновение приходит узнавание и понимание. Я все еще здесь, а жаль.

Кое-как разлепляю глаза. Кажется, что они уже окончательно заплыли, даже представлять боюсь, как сейчас выглядит мое лицо. Хотя не так уж это и важно.

Нахожусь в каком-то кабинете. То, что я не одна, понимаю не сразу. Только когда чувствую дыхание на своей шее, вздрагиваю всем телом и дергаюсь, чуть не упав при этом.

Смех Бруно настолько отвратителен, что мне кажется, будто сейчас меня вырвет прямо на дорогой паркет.

— Тсс... не рыпайся, не трону. — выдерживает театральную паузу и продолжает, — Пока.

Обходит меня по кругу, понимая, что все, финита ля комедия, деваться мне больше некуда.

— Присаживайся, — неожиданно нормальным голосом произносит старик и отодвигает мне кресло.

Не сразу делаю то, что он просит. И хотя в этом нет никакого смысла все же спрашиваю:

— Зачем?

— Хочу предложить тебе сделку...

Сделка — это хорошо, это обнадеживает. Она означает, что меня по крайней мере выпустят отсюда живой.

— Что вы хотите?

— Знаешь, киска, есть у меня подозрение, что кто-то не шибко умный водит меня за нос. А мне это очень не нравится, понимаешь?

На самом деле не очень, но делаю умный вид (ну как могу) и киваю в ответ. Хотя вру... кое-что я я все-таки понимаю, дядя. Ты не одинок в своих подозрениях. По-моему меня тоже кто-то хорошенько дурит.

— Брат твой умом совсем не отличался, уж прости. Иначе вряд ли бы бегал шестеркой у Глебки и компании...

Вот тут я с ним полностью согласна. Киваю уже гораздо увереннее.

— Поэтому я думаю, что-либо он и впрямь оказался таким дебилом, что решил нагнуть дядю Бруно и Глеба, либо...

Замолкает, сразу видно по мужику, что он просто обожает театральные паузы.

— Либо что? — нет, я могу еще молчать, но вижу же, что ждет старик когда спрошу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Либо его кто-то знатно подставил. И теперь усиленно пытается всем вокруг доказать, что братишка твой жив. Улавливаешь мысль?

Признаюсь честно, я уже не знаю, чему буду больше рада — тому, что Валерка жив или...

Или. Все больше я понимаю, что не хочу знать, что мой любимый братишка подставил меня и всю нашу семью под бандитов. Проще думать, что он был классным парнем, который по своей глупости связался с плохой компанией и просто плохо кончил. Так легче, ведь я уже давно его оплакала. Второй раз это сделать будет гораздо проще, уверена.

Осмеливаюсь взглянуть на деда, который все это время смотрит на меня в ожидании. Неужели ему важно, что я думаю на этот счет?

— Почему бы вам просто их всех не... — мучительно подбираю слово и нахожу его, — Не наказать?

Смеется. Смех его похож на карканье старого ворона, такой же противный, веющий могилой и смертью. Фу...

— Как-будто это все так просто. Сейчас не те времена, девочка...- нарочито по-стариковски шепелявит, Бруно, а мне некстати вспоминается фраза из известного фильма «времена всегда одинаковые» ... смысл правда был чуть другой, но какая собственно разница?

— Да и не на Глебке же все сошлось одном. Многих стрелять придется, а мне оно зачем? Я с властью и ментами дружен, так что...

Внезапно наклоняется и приближается прямо к лицу.

— Мне крыса нужна, понимаешь? Я в прошлом неплохой охотник... а вот теперь хочу себя крысоловом почувствовать. А ты моя дудочка, сешечь?

Берет за подбородок и приподнимает на себя. С ужасом представляю, что сейчас будет, зажмуриваюсь и... ничего не случается. Кряхтит, слегка посмеиваясь, и грубо отталкивает меня.

— Дружок твой ничего знать не должен. Впрочем, тебе и самой не выгодно говорить ему, ты не смотри, что он такой добрый с тобой. Надо будет — легко прибьет, уж поверь старому человеку. Его для того и приставили — следить за девочкой, чтобы быть в курсе всех дел этой девочки. Так что не обольщайся особо на его счет. Хотя...