Брюс Матерсон был готов на риск, в сущности, он ничем не рисковал, потому что капитан был незначительной фигурой и постоянно находился в тени старших чинов.

А вот Джеймс Гучас после провала на границе совершенно не собирался рисковать, он исподлобья посмотрел на израильтянина, потом глубоко вздохнул и спросил:

— Что вы конкретно можете предложить, Моше?

— Русского необходимо привлечь в нашу команду по поиску похищенных ракет, чтобы он был полноправным членом группы, и при этом неустанно отслеживать его контакты. Если мы его сможем взять «на горячем», думаю, это станет убойным козырем в отношениях между США и Россией. Перспективы в противном случае я уже объяснил.

— Значит, русского нужно привлекать к сотрудничеству, — задумчиво проговорил Гучас, сейчас в нем заговорила профессиональная ревность, потому что в сущности ему предстояла дуэль, не видимая обычному взгляду.

— Либо отпускать восвояси, — развел руками Кацц. Последний вариант никак не подходил для представителя ЦРУ.

— Согласен, — опустив глаза, пробормотал Джеймс Гучас и тут же добавил: — Нужно вызвать его на совещание…

В кабинет генерала Эйкрофта Родион Кругов вошел через десять минут. Коротко поздоровавшись с присутствующими, он уселся на край стола, закинув ногу на ногу, и вытащил из кармана пиджака пачку сигарет. Щелкнув «Ронсоном», закурил, после чего вопросительно посмотрел на представителя ЦРУ.

— Господин Крутов, мы хотим вам сообщить следующую новость, — безбожно коверкая слова, по-русски проговорил резидент, но уже через несколько фраз для собственного удобства перешел на английскую речь, излагая события последних дней.

Наконец Гучас замолчал, Родион глубоко затянулся и обратился к американскому разведчику:

— Судя по потраченному количеству времени, ракеты уже в Албании.

— Этого не может быть, — воскликнул Джеймс Гучас.

— Может, — спокойно парировал Родион. — Вы лучше выясните, в чей отряд входил ваш информатор и не они ли атаковали «Ярову Заставу».

Это был сильный ход, в случае подтверждения этой версии получалось, что агентура воровала имущество американской армии для того, чтобы впоследствии информацию о нем продавать американской разведке…

Али Бекович открыл глаза, тяжело вздохнул, потом зевнул и, наконец, потянулся, но из этой затеи ничего не вышло, руки были будто чужие. И полевой командир все вспомнил…

Добраться до границы с Македонией оказалось делом вовсе не сложным, боевики отлично знали расположение миротворческих блокпостов и маршруты их патрулей. Пересечь границу тоже труда не составило, косовары часто наведывались в Македонию, особенно когда существовало военное противостояние между македонцами и этническими албанцами, которые по примеру косовар хотели разделить страну.

Но вот перейти горы было непросто, нужно было не просто перейти через них, а еще перетащить многотонный груз, заложенный в трех объемных контейнерах. Самое сложное заключалось в том, что даже упакованный этот груз был чрезвычайно хрупок, как фарфоровый сервиз. Его нельзя было ни ударить о скалу, ни уронить, сбросив по случайности или глупости в пропасть. Каждый боевик знал — малейшая оплошность будет стоить ему жизни.

Для того чтобы перетащить этот груз, люди Бековича в близлежащих селах закупили полсотни ослов и лошадей, специально приготовленную сбрую, в которую были запряжены животные попарно. Контейнеры уложили между ними на манер носилок. Но тягловой силы все равно не хватало, пришлось запрягаться в сбрую и людям.

Подъем на гору стал одним из адских испытаний, когда-либо выпадавших на долю боевиков. Руки ныли от нестерпимой боли, на шее до синевы набухали вены, а глаза наливались кровью, и казалось, вот-вот лопнут.

Животные и люди карабкались в гору, одни потому, что перевозка тяжестей была их обычной жизнью, другие потому, что знали, от перевозки этих тяжестей зависит их жизнь и жизни их близких.

Али Бекович тащил лямку наравне с остальными, в глубине души проклиная тот день, когда поддался соблазну заняться большой политикой и понадеялся на помощь влиятельных людей с Востока. А заодно молил Аллаха, чтобы погода оставалась неизменной, прекрасно понимая, что если польет дождь, это будет конец всей экспедиции.

Но Аллах в этот раз был на их стороне, дождь не пошел, и безоблачное небо оставалось чистым от патрульных вертолетов.

Наконец с большим трудом боевики взобрались на гору, где обнаружили довольно обширную площадку, поросшую молодым ельником. Здесь Джафар приказал разбить лагерь и остановиться на привал. Чтобы ночь не застала боевиков на спуске с горы, было решено здесь дожидаться утра. Животных, еле стоящих на дрожащих ногах, разгрузили и дали им овса. Люди наскоро перекусили остатками продуктов из своих рюкзаков, тут же засыпая с недожеванными лепешками во рту…

С утра все началось по новой, сперва запрягли ослов и лошадей, потом впряглись люди. Спускаться было ненамного легче, чем карабкаться вверх. Если по дороге к вершине нужно было подгонять животных, без жалости стегая их кнутами, то при спуске вниз их приходилось, наоборот, придерживать, чтобы тяжелый контейнер не увлек за собой и носильщиков…

Только к обеду группа спустилась на равнину, но в этот раз Джафар не позволил остановиться на привал, а приказал двигаться дальше, определяя направление по прибору спутниковой навигации (G-Р-S). Потом еще полтора часа пришлось тащить контейнеры через лесистую территорию, густо поросшую невысокими вечнозелеными деревьями.

Наконец редколесье осталось позади, и боевики вышли к огромному заброшенному карьеру, у которого их поджидал большой плоскомордый колесный тягач «Рено» с длинным прицепом — холодильной камерой.

Джафар поднял вверх правую руку, давая командиру отряда знак остановиться, потом, не оборачиваясь, коротко скомандовал:

— Приготовьте оружие и ждите моей команды. — После чего пошел к тяжеловозу. Из кабины ему навстречу выскочил высокий смуглолицый мужчина в сером поношенном рабочем комбинезоне. Во встречающем Али сразу же признал суданца Ибрагима Фарука. Полевой командир недовольно закусил нижнюю губу, сообразив, что Джафар не врал, когда говорил, что у него есть свой канал связи. «Для связи с Фаруком он не пользовался моим телефоном спутниковой связи», — со злостью подумал косовар. Кроме того, это открытие обозначало еще один неприятный факт: теперь Али не мог исключить и того, что Джафар не только общался со своими помощниками, но и вполне мог докладывать своим хозяевам о поведении полевого командира Али Бековича. Последний инцидент в приграничном районе был особенно неприятным.

Косовар, наблюдая, как Джафар обнимается с суданцем, почувствовал, как от страха у него пересохло во рту. Если только большие люди с Востока сочтут, что он недостоин их благожелательности, вернуться в родной дом из этого похода ему не суждено…

Ибрагим Фарук подошел к холодильной камере и широко распахнул обе створки дверей, потом призывно взмахнул рукой.