Каким образом полиция повлияла на Барретта? Когда Джерри Бивер впервые позвонил, чтобы попросить моей помощи в этом деле, он упомянул о том, что три года назад Барретта арестовывали по обвинению в мошенничестве с кредитными картами, когда он якобы пытался использовать украденную кредитную карту, чтобы получить по ней деньги в банкомате. Барретт явно был не в ладах с законом, и, если бы полицейские захотели использовать это обвинение, чтобы воздействовать на него, они легко заставили бы его «увидеть» то, что им было нужно.

Потом я обратилась к материалам, касающимся Сандры Барнс. Миссис Барнс стала неожиданным свидетелем, потому что воспользовалась банкоматом в филиале Branch Banking and Trust Company в Методистском колледже в Фейетвилле в 8:59 утра 11 мая 1985 года — через три минуты и тридцать пять секунд после того, как этим банкоматом воспользовался убийца. Помощники шерифа связались с миссис Барнс в конце июня или в начале июля, то есть примерно через месяц после убийства Истбернов, чтобы выяснить, не заметила ли она кого-нибудь около банкомата, когда снимала деньги со своей карты. Она сказала детективам, расследовавшим дело, что в то утро она «очень спешила» и «вообще никого и ничего не видела». В сентябре 1985 года миссис Барнс допросил следователь, занимавшийся этим делом со стороны защиты, и ему она тоже сказала, что «не припомнит, чтобы она там что-нибудь видела».

В апреле 1986 года, опасаясь, что Хенниса могут отпустить под залог, и не полагаясь целиком на показания колеблющегося главного свидетеля обвинения, детективы снова допросили всех, кто пользовался этим банкоматом утром 11 мая. И на этот раз миссис Барнс сообщила детективам, что она вспомнила, что кого-то видела, причем воспоминания ее оказались удивительно подробными. Она описала высокого и хорошо сложенного белого мужчину с тонкими светлыми волосами, одетого в военные брюки и белую футболку, который отошел от банкомата и сел в небольшой бежевый или другого светлого цвета двухдверный автомобиль.

16 апреля 1986 года детективы показали миссис Барнс подборку фотографий нескольких светловолосых мужчин, в том числе Тимоти Хенниса. Миссис Барнс указала на фотографию Хенниса, но призналась, что она не уверена, действительно ли она видела его в то утро возле банка или просто видела его фотографии в газетах. Ей также показали фотографию автомобиля ответчика, но она сказала, что не может определить, такой или не такой автомобиль она видела тогда недалеко от банкомата.

Защиту никто не предупредил о том, что Сандра Барнс появится в суде со своими «новыми воспоминаниями». В большинстве штатов прокуратура по закону была бы обязана уведомить защиту о том, что она собирается вызвать нового свидетеля. Но в Северной Каролине защита, видимо, не всегда заранее знает, что еще припасено у обвинения.

В записке, представленной в Апелляционный суд, Бивер и Ричардсон сообщали о том, что они сделали:

Когда адвокат попросил разрешения допросить миссис Барнс, его запрос был отклонен.

В ходе открытого судебного заседания помощник окружного прокурора предложил миссис Барнс посмотреть на Тимоти Хенниса: «Этого человека вы видели?» — «Да, сэр, он похож на человека, которого я видела», — ответила она.

В своей записке, представленной в Апелляционный суд, Бивер и Ричардсон утверждали, что это опознание в зале суда было «…неконституционно диспозитивным и чрезмерно наводящим показом. Подсудимый сидел в зале суда, за столом защиты, и был единственным человеком в “линейке опознания”; прокурор указал на него и предложил миссис Барнс опознать его: “Этого человека вы видели?” И она ответила: “Да, он похож на человека, которого я видела”».

В таких обстоятельствах — в открытом судебном заседании, с возможностью «выбора» только из одного человека, на которого к тому же прокурор указывает пальцем, — опознание практически неизбежно. Во многих случаях судьи решали, что такое «предъявление для опознания» свидетелю всего одного человека противоречит конституции. Также во многих случаях результаты таких опознаний просто не принимались во внимание.

Я сложила юридические документы и рукописные заметки обратно в папку и отодвинула ее на край стола. У меня не было сомнений в том, что свидетельства этих двух очевидцев были самыми неубедительными из всех, с которыми я когда-либо сталкивалась. В самом деле, в течение девяти месяцев Сандра Барнс не помнила о том, что видела кого-нибудь возле банка, и дважды говорила следователям, что в то утро она никого не видела. И вдруг, спустя несколько месяцев, к ней «возвращается память», она опознает Тимоти Хенниса в суде, но при этом говорит только, что «он похож» на человека, которого она тогда видела, и признается, что не уверена, может быть, она узнала его лишь потому, что видела его фотографии в газетах.

Бивер включил в подборку документов две дополнительные записки, касающиеся опознания подсудимого Сандрой Барнс. В распоряжении защиты была видеозапись действий клиентов у банкомата и данные соответствующего хронометража. В среднем одна транзакция занимала 30-40 секунд. Убийца воспользовался банкоматом в 8:56 утра — и зачем ему понадобилось оставаться около него еще две или три минуты после того, как он снял деньги с банковского счета женщины, которую он позавчера изнасиловал и убил?

Во второй записке содержалась ссылка на свидетельницу со стороны защиты, которая показала, что она пользовалась этим банкоматом вечером 10 мая и позже была допрошена тем же детективом, который допрашивал Сандру Барнс. Этот детектив подробно описал ей сержанта Хенниса, а когда свидетельница стала настаивать на том, что она не видела у банкомата никого, кто соответствовал бы этому описанию, он стал вести себя с ней «скептически» и «раздраженно».

Если предположить, что Тимоти Хеннис был невиновен, то что такое должно было случиться с Сандрой Барнс, чтобы заставить ее думать, что около банкомата она видела именно Хенниса? Как она могла состряпать целый воображаемый сценарий, а потом согласилась под присягой подтвердить, что это правда? На самом деле появление таких искусственно созданных воспоминаний объясняется довольно просто. У себя в лаборатории, используя тонкие наводящие вопросы, я могу заставить людей вспомнить, что они видели знак «Стоп» или знак «Уступи дорогу» там, где на самом деле не было ничего, кроме голого столба. Когда человек говорит «Да, я видел знак “Стоп”», я прошу его описать этот знак. «Ну, знаете, — могут ответить, например, так, — он был такой же, как и все знаки “Стоп”, красный с белым, в форме восьмиугольника…» В одном из наших экспериментов участница описала нам несуществующий диктофон, который я «вживила» в ее сознание как «маленький, черный, в футляре, без видимых антенн».

Я могу создавать у людей «воспоминания» в самых спокойных и невинных ситуациях, просто задавая им вопрос, который подталкивает их к мысли, что в той или иной рассматриваемой ситуации действительно мог фигурировать диктофон или знак «Стоп». В своей лаборатории мы не давим на участников экспериментов, чтобы добиться от них «правильных» ответов; я не обещаю студентам ни хороших оценок, ни по двадцать долларов за подробные описания (несуществующих) объектов. Аспиранты, которые помогают мне в моих экспериментах, воспитанны и вежливы; они не носят бейджиков, не морщатся, не ругаются и не барабанят пальцами по столу, когда получают ответ, который им не нравится, и не имеют письменных досье на свидетелей. И уж конечно, в своих экспериментах мы обходимся без обвиняемых в убийствах, стоящих здесь же наготове, без человеческих тел, лежащих в морге, и не ведем уголовные процессы. Но и в таких условиях я могу искусственно формировать у участников экспериментов «воспоминания», просто внедряя в их сознание нужные образы.