— Их можно было бы счесть двойниками? — спросила я.

— Я был просто поражен их сходством, — ответил Лес. — У меня есть портреты-наброски Хенниса и Ползина, и я пририсовал к ним шапки, чтобы посмотреть, насколько они будут похожи друг на друга, если им прикрыть волосы и лбы. Я показывал эти фотографии разным людям, и они говорили, что думали, что это просто разные изображения одного и того же человека.

— Но даже если бы они не были похожи друг на друга, существуют и другие причины, по которым Чак Барретт мог перепутать этих двоих мужчин, — сказал Джерри Бивер тихим голосом, наклонившись через стол. — У Барретта явно проблемы с алкоголем. У нас есть свидетель, продавец из пекарни, который рано утром доставляет продукцию в несколько магазинов на Ядкин-роуд, и он готов дать показания, что часто видел, как Барретт гуляет рано утром пьяный в стельку. И еще один полицейский готов засвидетельствовать, что в 1987 году, после первого процесса, он задержал пьяного Барретта за хулиганство. Когда Барретт не пришел на суд, прокуратура прикрыла это дело, но сохранила за собой право возобновить его.

Бивер поднял брови и ухмыльнулся.

— Мы выявили еще одну болевую точку, которую обвинение может использовать, чтобы заставить Барретта вести себя так, как им нужно. Месяц назад помощники шерифа предъявили Барретту ордер на арест по обвинению трехлетней давности в мошенничестве с кредитной картой: якобы Барретт пытался снять в банкомате деньги с украденной кредитки.

— И это главный свидетель обвинения, — сказала я, покачивая головой. — Мне с трудом верится, что Хенниса могли осудить на основании того, что его опознали Барретт и Барнс. Свидетельства этих двух очевидцев — самые неубедительные из всех, с которыми я когда-либо сталкивалась.

Странно, но я помню этот разговор так ясно, как будто он был вчера. Я помню, где каждый из нас сидел за дубовым столом, вкрапления седины в бороде Леса Бернса, помню напряженное, серьезное выражение лица Джерри Бивера и выражение усердия на круглом лице Билли Ричардсона. Все эти детали — свежие, четкие и красочные — сохранились в моей памяти. Но о следующем дне, когда я давала показания в суде, у меня остались лишь смутные впечатления.

Я помню, что здание суда было новым, но вместе с тем величественным и «официальным», с длинной крутой лестницей с мраморными ступеньками. Помню, что был теплый весенний день, с бабочками и пчелами, и женщины ходили в легких платьях без рукавов. Помню, что свидетельская трибуна была из темного дерева, резная и отполированная до блеска, а на сиденье лежала красная подушка.

Помню, что с этой трибуны я говорила о силе внушения и способах непреднамеренной передачи информации свидетелю. Когда сотрудники полиции допрашивают свидетеля, пытаясь получить от него информацию, говорила я, они на самом деле могут сами передавать ему информацию. Это особенно опасно, когда у полиции уже есть подозреваемый или когда у них сложилась картина происшедшего, потому что они могут передать свои мысли свидетелям и повлиять на память свидетелей. Используя наводящие вопросы, продолжала я, можно даже создать в памяти «воспоминание» о том, чего на самом деле никогда не было. Кроме того, свидетели часто изменяют свои показания просто из честного желания сотрудничать с властями.

Я помню, как говорила о том, что первоначальные показания свидетеля, несомненно, будут более точными, нежели более поздние воспоминания, потому что время и накладывающиеся друг на друга последующие события обычно искажают воспоминания. Сандра Барнс сначала говорила следователям, что никого не видела возле банка, и лишь много позже, после допроса в полиции и испытав воздействие газетных сообщений, «вспомнила», что видела мужчину, который выглядел как Тим Хеннис. Чак Барретт первоначально описал мужчину ростом в 180 см, весом около 75 кг и с каштановыми волосами. И только потом, после нескольких очных ставок с Хеннисом, он добавил 10 см роста и чуть не 20 кг веса и изменил цвет волос на светлый, чтобы подогнать свое описание под внешность Хенниса.

Я помню, как мы обсуждали проблемы идентификации свидетелями людей другой расы. Чак Барретт афроамериканец, и «обходчик» и Тимоти Хеннис для него «белые». Большинство людей знает, что белым людям трудно различать черные лица, но они часто не знают, что у чернокожих эта проблема тоже существует: им труднее различать белые лица. Результаты множества психологических исследований показывают, что обычно людям намного труднее распознавать лица людей другой расы, нежели своей.

Я помню, что после того, как я закончила свои показания, мы несколько минут говорили с Тимоти Хеннисом, но не помню о чем. Скорее всего, я задала ему стандартный вопрос: «Ну как вы, держитесь?» — а он, должно быть, дал какой-нибудь стандартный ответ. Он показался мне приятным человеком, с открытым лицом, держался застенчиво и немного неловко. Он все время покачивался, перенося вес с одной ноги на другую, взад-вперед, взад-вперед. Я помню разговор с капитаном Гэри Истберном, мужем убитой жены и отцом убитых дочерей. Я не знаю, как и почему я вступила в разговор с ним; вероятно, это было во время перерыва, мы были в коридоре, и я, кажется, чувствовала себя неловко и непривычно, потому что мы с ним были вроде как по разные стороны баррикады.

Помню, я спросила о его планах, что он будет делать после того, как суд закончится, и он несколько минут говорил о возвращении на базу ВВС в Англии вместе с маленькой дочкой Яной. Ей пять лет, сказал он, и скоро день рождения. Мы не говорили о других — о старших сестрах и их матери, но горе ощущалось в каждом его слове.

После того как я дала показания, Лес Бернс отвез меня в аэропорт. До самолета оставался еще час, нам надо было как-то его убить, и мы заказали в ресторане сэндвич. Лес рассказал об одном известном случае ошибочной идентификации, в котором ему пришлось разбираться несколько лет назад. Два брата, 18-летний Лонни и 21-летний Сэнди Сойер из Минт-Хилл, Северная Каролина, были арестованы по обвинению в похищении, которое произошло 15 мая 1975 года. Менеджер универмага уверенно опознал в них мужчин, которые похитили его, угрожая оружием. Никаких других доказательств причастности их к этому преступлению не было, у обоих братьев было твердое алиби, но жюри присяжных проголосовало за осуждение; позже в интервью одна из трех присяжных, высказавшихся за оправдание, призналась, что она в конце концов подстроилась под большинство, просто потому что «устала».

После того как Сойеров осудили, их защита наняла Леса Бернса, чтобы он расследовал это дело. Бернс проверил слух о том, что в этом похищении признался другой человек, и в конце концов обнаружил улики, которые полиция скрыла от защиты, в том числе первоначальное описание одного из похитителей, составленное жертвой похищения, и фоторобот, составленный полицией. Ни один из братьев Сойер не соответствовал ни этому описанию, ни фотороботу. В конце концов, два года спустя, в содеянном сознался другой мужчина, и губернатор Северной Каролины объявил о полном помиловании Сойеров ввиду их невиновности.

— Со сколькими случаями ошибочной идентификации вы столкнулись за все время работы? — спросила я.

Бернс на мгновение нахмурился и почесал бороду.