В разговор вступил Билли Ричардсон. Круглолицый и гладко выбритый, он выглядел так, как будто только вчера окончил свой юридический факультет.

— Я думаю, вы также должны принять во внимание абсолютную наивность и доверчивость Хенниса. Настоящий виновник не отправился бы в полицию так спокойно, как это сделал Тим Хеннис, и не дал бы так легко себя обследовать — отпечатки пальцев, следы рук, отпечатки ног, образцы крови и слюны. Он провел в полицейском участке почти семь часов, ответил на все вопросы, которые они ему задавали, и даже не подумал о том, чтобы вызвать адвоката. Мой опыт подсказывает, что если существует нечто такое, что отличает невиновного человека от виновного, так это доверчивость, отсутствие подозрительности, готовность сотрудничать с полицией, потому что вы хотите помочь им, хотите быть хорошим американским гражданином.

Настала очередь Леса Бернса. Как и большинство частных сыщиков, которых мне довелось видеть, Бернс вполне соответствовал категории «хмурого индивидуалиста»: высокий и худой, угловатый — в стиле Криса Кристофферсона, с седеющей бородой и склонностью резать правду-матку. Бернс повторил соображения Бивера насчет отсутствия вещественных доказательств:

— Я работаю частным детективом уже семнадцать лет, и, столкнувшись с таким жутким преступлением, с перерезанными глотками и множественными колотыми ранами, вы ожидаете найти нечто такое, что могло бы изобличить подозреваемого. Но десятки следователей, как ни старались, не смогли найти ни малейшего доказательства, которое изобличало бы Хенниса. Потому что Хеннис просто не совершал этих преступлений.

Бернс посмотрел на Бивера и Ричардсона, и было очевидно, что мнение у этих троих мужчин общее.

— Тим Хеннис не убийца, — просто и спокойно сказал Бернс. — Подумайте, каким надо быть человеком, чтобы убить мать и ее двоих маленьких детей? У Тима Хенниса свой ребенок, маленькая девочка. Я не имею в виду, что меня нельзя обмануть, можно, конечно, в этом нет никаких сомнений. Но я не верю, что Тим Хеннис по своему человеческому типу относится к категории убийц. И еще этот «обходчик»…

Следующие двадцать минут Лес Бернс рассказывал мне, как он нашел «обходчика». Когда Чак Барретт рассказал, что видел мужчину, уходившего от дома Истбернов по подъездной дорожке, прямо в свете уличного фонаря и что этот мужчина заговорил с ним, сказал: «Вот, приходится ехать ни свет ни заря», Бернс понял, что здесь что-то не так. Чтобы человек, только что жестоко убивший молодую мать и двух ее маленьких детей, тащил что-то тяжелое по подъездной дорожке, спокойно вошел в круг света от фонаря и спокойно беседовал с незнакомцем? Бернс усомнился в этом. Он предположил, что человек, которого видел Барретт, не имел никакого отношения к этому преступлению, а просто гулял возле дома Истбернов в эти ранние утренние часы.

Перед первым заседанием суда Билли Ричардсон ходил по Саммер-Хилл-роуд от одной двери к другой и опрашивал соседей: не видели ли они, как кто-то ходит здесь неподалеку между 2:00 и 5:00 утра? Несколько человек ответили — да, кто-то был, бродил там ночью. Они даже придумали ему кличку — «обходчик». Он всегда носил на плече мешок, был одет в темную куртку, на голове низко надвинутая темная шапка, он высок и хорошо сложен — то есть выглядит именно так, как выглядел человек, которого первоначально описал Чак Барретт.

Каждую ночь в течение четырех недель Билли Ричардсон приезжал сюда около 3:00 и наблюдал за ближайшими окрестностями, надеясь поймать «обходчика». Лес посмотрел на Билли и Джерри и в восхищении покачал головой.

— Я семнадцать лет в этом бизнесе, но мне еще никогда не выпадала честь работать с адвокатами, настолько преданными своему делу. Джерри постоянно копается в юридических книжках, а Билли каждый день выезжает «в поле», и в выходные, и поздно вечером, и рано утром. Они живут этим делом, анализируя каждую мелочь, которую им удается найти. Я никогда не видел ничего подобного.

Но «обходчик» не появлялся, и на первом судебном процессе защита могла опираться только на слова соседей о том, что такой человек действительно был. После того как Хенниса признали виновным и начался апелляционный процесс, Бернс понял, что он должен найти «обходчика», потому что это может дать Хеннису хоть какой-то шанс на оправдательный приговор. Начал он с Ядкин-роуд — магистрали, которая соединяется с Саммер-Хилл-роуд. Он останавливался у каждого магазина и спрашивал, не видел ли кто парня, который подходил бы под описание «обходчика».

И наконец в одном из небольших продуктовых магазинов директор понимающе закивал головой. «Да, конечно, — сказал он. — Его зовут Джо Ползин. Он работал здесь на складе. Он пополнял запасы поздно ночью, после того как мы закрывались».

Ползин. Это имя показалось ему знакомым. Вскоре после первого судебного процесса Биверу позвонила одна из соседок Истбернов. Она сказала, что в их районе бывал молодой человек, поразительно похожий на Тимоти Хенниса. Он был высокий, светловолосый, носил темную одежду и часто ходил по району ночью. Бивер написал Бернсу записку, что нужно проверить этого человека. Его звали Джо Ползин.

— Что делал Ползин после того, как заканчивал работу? — спросил Бернс.

— Днем он ходил в школу, — объяснил директор магазина, — и он приходил на работу со своими книгами и сменной одеждой в рюкзаке. А после работы он гулял тут по окрестностям, и сумку носил на одном плече, на лямках.

— А где он сейчас? — спросил Бернс.

— Он недавно уехал из штата, — ответил директор. — Поступил в колледж где-то на севере.

Проведя месяц в непрерывных поисках, Бернс и Ричардсон нашли Джо Ползина в колледже в нескольких сотнях километров от Фейетвилла. Они представились и объяснили, что ищут человека, который имел обыкновение ходить по Саммер-Хилл-роуд в Фейетвилле поздно ночью, в синих джинсах, темной куртке и шапке, низко надвинутой на голову, и с сумкой через плечо.

— Ну да, это я, — сказал Ползин. — Я носил в сумке свои книги и сменную одежду. А после работы я гулял пешком по окрестностям, ну это просто привычка у меня такая.

Ползин рассказал Бернсу и Ричардсону, что во время первого судебного процесса, после того как одна из соседок Истбернов показала, что она видела «обходчика», с ним связались сыщики из офиса шерифа. Позже один из детективов забрал его куртку и сумку и положил их в багажник своего автомобиля. Когда ему вернули его вещи, рассказал Ползин, одежда была на плечиках и в пластиковых мешках, как после химчистки. Люминол, подумал Бернс, копы искали следы крови. Они распылили на вещи люминол, а когда ничего не нашли, отправили их в химчистку.

Тут я прервала рассказ Бернса:

— То есть вы имеете в виду, что полиция и прокурор знали об «обходчике» еще на первом судебном заседании?

— Именно так, — сказал Бернс.

— И они не сказали защите, что нашли его? — спросила я в изумлении.

— Да, именно так, — сказал Бернс.

— У нас в Северной Каролине очень мягкие законы о раскрытии доказательств, — вмешался Джерри Бивер. — Защита имеет право только на получение научных доказательств и/или доказательств, которые могут рассматриваться как оправдательные. Прокурор потом сказал нам, что, поскольку Ползин не был подозреваемым по этим убийствам, он не видел причин информировать о нем защиту. По закону обвинение должно раскрывать информацию только о тех доказательствах, которые, как можно предположить, являются оправдательными, но они утверждали, что в ситуации с Ползином не было ничего, что могло бы оправдать Хенниса.