При этих словах он, конечно, мгновенно нахмурился.

— Я могу закончить дней за десять, — поменяла она тактику.

— Что за одолжение? — Сарказм был вполне заметен.

— Посмотреть одного пациента.

— Ах вот так.

— Да, вот так.

Он открыл верхний ящик стола и вынул чековую книжку.

— Даю аванс в пятьдесят процентов.

— Спасибо. — Она и надеялась на аванс.

Он сел и стал выписывать чек. Поколебавшись, она выпалила напрямую:

— Вы ведь ездите по вызову? Ну, когда доктор приезжает к больному и ставит диагноз, а больному не надо никуда тащиться из дома.

Он вздохнул.

— Не надо мне объяснять, что такое визит на дому.

— Я так и знала. — Она широко улыбнулась. — Так вы выезжаете на дом?

— Нет, я этим не занимаюсь.

— Но могли бы? — Она еще надеялась.

— Нет.

— Но разве не лучше осмотреть больного, когда он в домашней, привычной для себя обстановке, не нервничает и не устал?

— Смотря какой случай.

— Разве так не легче для вас определить болезнь?

— Не всегда. Существуют обследования, анализы, их нельзя провести на дому.

— Но вы можете их назначить, верно?

— Скажите, есть причина для ваших расспросов? Вы хотите, чтобы я посмотрел вашего знакомого?

— Да… — Она раздумывала теперь, как его убедить, и не спешила, чтобы получше аргументировать просьбу.

— Я не посещаю больных на дому. Никогда, — отрезал он, чтобы прекратить разговор.

— Но ведь могли бы.

— Нет. Это противозаконное действие, запрещено страховой компанией, поэтому давайте закончим разговор.

— О…

Он закрыл чековую книжку и убрал ее в верхний ящик стола.

— Что, если мы договоримся?

— Неуместное предложение. Как я уже сказал, моя лицензия запрещает мне визиты на дому, сколько бы мне ни заплатили.

Она закусила губу и зашла с другой стороны:

— У меня есть друг, которого надо посмотреть.

— Но почему именно дома?

— Потому что он болен, но отказывается идти к врачу.

— Сколько лет вашему другу?

— Восемьдесят шесть.

Доктор Эверетт изумленно поднял брови.

— Как вы должны были заметить, я — педиатр. Я лечу детей. Я не имею практики в гериатрии.

— Здесь все в порядке, — пошутила она. — Харви иногда говорит, что чувствует себя снова ребенком.

Но доктор даже не улыбнулся.

— Извините, но я не могу нанести ему официальный визит.

— Но можете просто с ним встретиться?

— Ну, на бытовой почве я волен встречаться с кем угодно.

Мэйси захлопала в ладоши.

— Как хорошо! Тогда я оставлю цену прежней, как запросила с самого начала. А то пришлось бы увеличить.

Он закрыл глаза, потом снова открыл.

— Мисс Роз, во-первых, ваша деловая хватка под вопросом, если не сказать сильнее. Во-вторых, я не могу встретиться с вашим другом.

— Ладно, а если я вам сама заплачу? Но тогда моя работа обойдется вам в тысячу четыреста долларов, я вам делала пятидесятипроцентную скидку в расчете, что вы осмотрите Харви.

Казалось, он на мгновение потерял дар речи, задохнувшись от возмущения.

— Вы даже не имеете понятия, о чем просите.

Вероятно, он был прав, но Мэйси в отчаянии не сдавалась.

— Харви — замечательный старик. И он определенно не представляет, насколько болен. У него никого нет на всем белом свете. Только я и Сэмми.

— Сэмми — его сын? Но вы же сказали…

— Да нет. Это заблудившийся пес, которого я подобрала на улице. Его чуть не сбило машиной. Мы с Харви теперь за ним смотрим.

Она не понимала, зачем он расспрашивает, но не могла уже остановиться. Мэйси была уверена, что если он узнает о Харви побольше, то не сможет отказаться.

— Сначала Харви ни за что не хотел принять Сэмми. Но я не могу быть все время дома, а за ним надо приглядывать. Сэмми — замечательный пес, и он явно имел хозяев. Я развесила везде объявления, надеясь найти владельца или нового хозяина, может, кто-то его возьмет. А теперь даже рада, что никто не пришел за Сэмми, он очень хорошая компания для Харви. — Голос ее упал.

— Мисс Роз…

— Прошу вас. — Она готова была умолять снова и снова. — Харви для меня как родной дед. Я люблю этого старика и хочу, чтобы он жил еще долгие годы. Он — герой Второй мировой.

— Но…

— Прошу вас. Я вам бесплатно разрисую стены, если вы навестите Харви. Вы можете не слушать его сердце и не измерять давление, если это противоречит правилам вашей страховой компании.

Он молчал, и было заметно, что решимость его поколеблена.

— Харви никогда не был женат. — Она спешила привести как можно больше доводов, чтобы убедить его встретиться со стариком. — Во время Второй мировой он воевал на Тихом океане. Однажды сказал, что подхватил малярию, заболел надолго, был схвачен японцами, а нам с вами известно, что представляли собой японские лагеря для военнопленных.

— Мой дед тоже воевал, — сказал он спокойно.

Она видела, что он серьезно отнесся к ее делу. Возможно, она ошиблась в этом человеке. Она всегда думала, что хорошо разбирается в людях, но в этом случае слишком легко осудила его и ошиблась.

— Если бы ваш дед был на месте Харви, разве вы не заботились бы о нем и не нашли для него доктора?

Он вздохнул.

— Скажите, что с ним?

— Так в том-то и дело, что я не знаю! — вскричала она. — Мне кажется, это все его сердце, а может быть, возвращение малярии. Он теряет сознание. И приступы все чаще, но он не хочет меня слушать!

— Опишите один из таких приступов.

— Совсем недавно я нашла его в саду, он сидел без сил на садовом стуле, без шляпы. Он работает в саду всегда в шляпе, потому что плохо переносит солнце. Это Сэмми понял, что Харви плохо, и привел меня.

— Собака?

— Ну да. Харви слишком ослабел, он ничего не ел, и, когда я подогрела ему суп и принесла, ему стало лучше, его слабость можно было отнести на счет голода. Когда ему в другой раз стало плохо, он сам сказал, что из-за голода, но это было не так. Эти приступы становятся все чаще. Это меня пугает. Я чувствую, что дело плохо.

Доктор долго молчал.

— Вероятно, вы правы — это сердце.