— А твоя сестра? — вспомнила причину, по которой Шайн прибыл в Атеррас.

— Ее больше нет, — тихо сказал он. — Погибла задолго до моего возвращения. Люциан посочувствовал мне и сказал, что надо было шевелиться быстрее.

— Мне жаль.

Я нащупала в темноте его руку и сжала холодные пальцы. Сколько он уже здесь? В подвале пахло сыростью, но другие запахи, более неприятные, отсутствовали. Бытовая магия?

— Как там Атеррас? Как господин Ферри? — спросил Шайн.

— Все по-прежнему, — ответила я. Верить никому нельзя. Даже старому знакомому.

— Знаешь, оказывается, в Атеррасе было не так уж и плохо, — произнес Шайн и вдруг закашлялся. Он кашлял долго, и я уже испугалась, когда приступ закончился. — Чертова сырость. Я скоро оставлю здесь легкие.

— Мы обязательно выберемся, — пообещала ему.

— Я пытался взломать замок. На нем защита, — теплое дыхание Шайна коснулось щеки. — Так что мы будем здесь или пока не умрем, или пока Люциан не найдет для нас другое применение. Может, скормит каким-нибудь темным тварям. Ночами я слышу, как их когти скрежещут по коридору. Точнее, думаю, что ночами. Я скучаю по Атеррасу, Рози.

Шайн опустил голову мне на плечо, и я обняла его. Бедный. Он казался совсем сломленным. Ничего, если я уйду отсюда, то и он тоже. Нельзя сдаваться! Надо бороться до последнего. Все не зря!

— Можно я посижу вот так? — спросил Шайн.

— Конечно, — ответила я, подвигаясь ближе. — Отдохни. Никакие чудовища нам не страшны.

— Ты смелая.

— Нет, просто после Атерраса мало чего боюсь.

Так мы и сидели — долго, очень долго. Я даже задремала на какое-то время, а проснулась от лязга замков. За мной пришли, в этом сомневаться не приходилось.

— Рози? — тихо позвал Шайн.

— Все хорошо, — ответила ему. — Все будет хорошо, слышишь?

А в дверном проеме появился силуэт одного из людей Люциана.

— Следуйте за мной, госпожа, — попросил-приказал тот. — Советник вас ждет.

Я не стала спорить. К чему? Меня провели по длинному коридору. Постаралась запомнить путь, чтобы смогла найти камеру Шайна, если меня сюда не вернут. Кажется, запомнила. Потом были ступеньки наверх, и, наконец, двери кабинета. В комнате было прохладно и светло. Люциан сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и смотрел на темные оконные стекла. Уже вечер? Следующий вечер?

— Присаживайтесь, госпожа Делкотт, — сказал он, а я во все глаза глядела на картину над его головой. Да, это та самая! Нет никаких сомнений.

— Присаживайтесь, — повторил Люциан с большим нажимом, и я заняла свободное кресло. Здесь было слишком… безлико. Вот о чем я думала, стараясь отвлечься от картины, но взгляд то и дело возвращался к ней.

— Что-то не так? — поинтересовался первый советник.

— Зачем вы меня позвали? — ответила вопросом на вопрос.

— Чтобы вместе дождаться ваших друзей, конечно же, — усмехнулся Люциан. — Я дал им срок сегодня до полуночи. Но, как видите, они не торопятся сражаться за вашу жизнь.

— Они не придут.

— Откуда такая уверенность? — Он внимательно изучал мое лицо, и мне стало не по себе.

— Я им никто. Просто девчонка, которая впуталась в большие игры.

Люциан рассмеялся. Он выглядел расслабленным и уверенным в себе. И в том, что мои спутники так легко попадутся на его удочку.

— Откуда у вас эта картина? — решилась спросить я.

— Долгая история. — Люциан махнул рукой.

— А мы спешим?

— Нет. — Еще одна неприятная усмешка. — Вы проницательны, госпожа Делкотт, но сейчас на вашем месте я бы промолчал и не стал привлекать внимания к этой безделице. Впрочем, ваша история подходит к концу. Спасать вас не хотят, а если и спасут, это вопрос времени, когда вы снова окажетесь в Атеррасе. А откуда у меня картина, вы знаете и сами.

— Она принадлежала моей матери, — тихо сказала я, чувствуя, как ускоряется сердцебиение.

— Именно. — Люциан даже не отрицал. — А до этого вашему отцу.

— Вы знали его? — Сердце пропустило удар.

— Знал ли я Френсиса Делкотта? О да, — улыбнулся мой мучитель. — И, можно сказать, был свидетелем его смерти.

— Значит, он тоже мертв. — Я опустила голову. Всегда думала, что папы уже и на свете нет, но иногда нет-нет, да мечтала о нашей встрече. Оказывается, зря.

— Вы помните его? — спросил Люциан. — Вашего отца?

Я отрицательно покачала головой. Смутный образ никак не желал обрести хоть какие-то черты. Голос? Возможно, я его придумала, чтобы хоть как-то заполнить пустоту, оставшуюся там, где должны быть воспоминания о родном человеке.

— Каким он был? — спросила у министра.

— Слабым, — отрывисто ответил тот. — Слишком слабым, чтобы бороться. Вы, я вижу, не в него, а в мать. Ваш брат больше похож на отца.

— Джесси не слабый! — Я тут же нахмурилась. — Он просто еще очень молод.

— И сумел пережить Атеррас, что делает ему честь. — Люциан как-то странно смотрел на меня. — Не так ли, Розалин?

— Не пойму, к чему вы ведете, — тихо ответила я. — И картина… Вы забрали ее из кабинета матушки?

— Я.

Он даже не отрицал!

— Значит, и убили ее вы?

— Случайно, — ответил Люциан равнодушно. — В мои планы не входила ее смерть. Мне нужна была только картина, а она очень не вовремя вернулась с полпути домой. Забыла что-то.

— И узнала?

Я ткнула пальцем в небо и, кажется, попала.

— Да, — Люциан впервые отвел взгляд. — Узнала. Поэтому у меня не осталось выбора. Пришлось изобразить ограбление.

— Вы понимаете, что сейчас признаетесь в убийстве невинного человека? — в ужасе спросила я.

— Понимаю. — Маг смотрел на меня внимательно, пронзительно. — И вы должны понимать, что ваша жизнь висит на волоске и либо окончится в Атеррасе, либо оборвется. Свидетели никому не нужны, госпожа Делкотт. Впрочем, все будет зависеть от сговорчивости ваших друзей.

— Так зачем вам картина? — не сдавалась я.

— Как только господа Ферри и Лейтон присоединятся к нам, расскажу.

И Люциан улыбнулся. Я никогда не думала, что могу так кого-то ненавидеть, а сейчас ненависть переполняла меня, накрывала с головой, делила на части, и как выбраться из этого омута, не знала. А еще мучил противоречивый страх: что Арман придет сюда и не придет. Я не хотела, чтобы он подвергал опасности. И мечтала, чтобы он забрал меня отсюда! Пожалуйста…

— Что случилось с моим отцом? Тоже ваших рук дело? — спросила Люциана.

— Можно сказать и так. — Он едва заметно пожал плечами. — А может, и нет.