нахмурилась, а затем бросилась спасать своего ворчливого помощника, освободив и его треклятый язык, шепчущий угрозы и нарекания. Похоже, подруга и сама пожалела, что приходится изображать святошу и быть ласковой с этим потомком гнома.

– И все же, что происходит? – спросила Кэсси, когда мы, наконец, избавились от общества Домового.

– Ты в прошлый раз сказала, что Луцию удалось спасти меня. Каким образом? Только Нумибусу было подвластно мое сердце.

– Я точно не знаю, просто предположила. Мы долго искали, как освободить тебя от проклятья. У меня не вышло, значит, у него…

– Но вы не обговаривали возможные действия? – перебила я.

– Нет. То, что узналось мной позже, не пригодилось, – пожала плечами подруга.

– О чем ты?

– Сердце можно спасти, если кто-то признается заколдованному в любви и совершит героический поступок, но раз не было ни того, ни другого, значит, Луций нашел иной способ, – поведала Кассандра то, что, по всей видимости, изначально не желала упоминать.

Получается, моя любовь к профессору Каю может быть и не взаимной. Подобная мысль прибавила к ноющей боли еще и острую.

– Следовательно, Луций мог и не участвовать в возвращении сердца? Что, если Нумибус сам отдал его?

– Так просто? Разве Темный маг славится подачками с барского плеча? –усомнилась Кэсси.

Мы так и не пришли ни к какому логическому заключению, к тому же, я заметила, что настроение подруги совершенно отличается от моего.

– Как прошел вечер? – переменила тему, чтобы не сбить окрыленный настрой ведьмочки.

Она тут же поведала о поцелуе и возобновлении отношений с Ирисом. Я искренне радовалась счастью Кассандры, пусть хоть одна из нас, наконец, получит то, что заслуживает и желает.

После визита в общежитие у меня появилась пища для размышлений: что если Владыка теней, на самом деле, устал меня мучить, или у житья без сердца есть свой срок? Нужна ли теперь армия для войны с Нумибусом, если конфликт развеялся сам собой? В таком случае, лучше бы не злить могущественного чародея, чтобы вдвойне не отхватить от него бед. Будь я с сердцем или без, четко осознавала, что пока слаба тягаться с подобным врагом, тем более, лишившись поддержки.

И отец, и даже Луций, не сговариваясь, сбежали от меня, устав терпеть избалованные притязания. Как только мысли о дорогих людях возникали в голове, я мечтала вновь ничего не чувствовать: ведь сердце, разбившись однажды, теперь кровоточит на регулярной основе.

Все равно поиски Луция я не собиралась забрасывать, лишь немного отсрочила из-за постоянных вмешательств учителей Филориума с их заданиями. Еще и исправительная школа, где очередной родственник Аваруса плещется в тщеславии своего могущества. Я даже попробовала пару раз прогулять бессмысленные занятия профессора Лудуса, но тут же поплатилась прилюдным унижением.

– Мисс Темперенс, станьте примером для остальных и попробуйте на себе мой новый эликсир правды, – сладкоголосым голосом пел Ривер, притащив меня в кабинет.

– Не собираюсь я пить ваше сомнительное варево, – процедила я, ловя сочувствующие взгляды студентов.

– Вы должны осознавать, что правда является лучшим исцелением для ваших внутренних демонов. Мне посоветовала этот способ Мадам Соррель, –продолжал избалованный наследник Филориума, в тоне которого слышалось нетерпение.

– Вы хотели сказать: ваша тетушка? Может, сперва сами испробуете правду на вкус? – я отвечала вызовом на вызов, не понимая, что этим рою себе яму.

Кассандра с замиранием лицезрела картину, готовясь в любой момент броситься мне на помощь. Хотя, я не до конца уверена в этом: помнится случай, когда ведьма не защитила свою верную лисицу, чего уж говорить про меня.

– Мисс Темперенс, ваш острый язычок, явно, достался вам от предков, –усмехнулся Ривер, словно прочел мою родословную за считанные секунды, –в вас что-то изменилось за последнее время, наверное, все дело в этом,– выскочка дотронулся указкой до моей груди.

Легкое замешательство не предоставило возможности для ответа задаваке. Учитель исправительной школы читал меня насквозь, и, если раньше этот факт не беспокоил, теперь вызывал опасение. Сложно оценить его истинное владение магией, раз он без труда понял, когда мое сердце отсутствовало, а когда находилось при мне.

– Не хочешь пить эликсир правды, тогда я сам помогу тебе, пустив его по венам, – не выдержав долгого томления, Ривер схватил мою руку, а затем указкой, словно лезвием ножа, прошелся вдоль тыльной части и, распоров кожу, буквально оголил содержимое. Этой же указкой юноша навел на склянку, где хранилось зелье, и по воздуху тонкой струйкой начал вводить его, используя свободный доступ к моим венам.

Не успев вскрикнуть от боли, пребывая в состоянии шока, я упустила момент, когда Кассандра выбежала из-за своего стола и движением руки перехватила магию Ривера, направив эликсир правды в самого мучителя. Струя попала в глаза профессора Лудуса, выводя его из себя. Моя же кровь отвлекала от ликования победы над противником, зато Кэсси не растерялась и уже вовсю пользовалась ситуацией:

– Ну что, вам понравилось оказаться по другую сторону реальности?

– Я был здесь, и не раз, – прорычал Ривер, видимо, поддавшись чарам сыворотки правды.

– Зачем вам так хочется нас мучить? – вновь спросила Кассандра, топчась по одному и тому же месту.

– Если хочешь услышать жалкую историю, как меня не любили в детстве, то готов с радостью разочаровать тебя. Я такой, какой есть. Если мне хочется причинить кому-то боль, я это делаю, – усмехнулся профессор Лудус, словно от правды становясь еще более черной натурой.

– Наверняка, вас бил папаша, а теперь отыгрываетесь на всех, – со смехом в голосе выкрикнул Свейг, тоже радуясь провалу надзирателя.

– Мой отец даже толком не знал меня, в чем я ему премного благодарен, – отчеканивал фразы Ривер, словно заучил их давным-давно.

– Вы что-то сказали про мою родословную…

– Ох, Блэр, маленькая принцесска, Блэр, – перебил меня Ривер, нашептывая что-то невразумительное, – я бы рад облегчить тяготы твоих незнаний, но слишком ненавижу все ваше чертово семейство! – вдруг закричал над моим ухом юноша, а в глазах его сверкнул пылающий огонь.

Застывшая сцена излияний профессора могла затянуться, если бы в кабинет не зашла мадам Соррель. Бросив свирепый взгляд на племянника, она прочитала заклинание и с помощью магии насильно превратила Ривера в его животное воплощение. Он, будучи вороном, выпорхнул в открытое окно и исчез из Филориума, как и мой любимый профессор Кай.

К счастью, и мне запретили на некоторое время посещать Академию, чтобы полностью восстановить причиненный ущерб местным правителем судеб. Слова Ривера не выходили из головы. Его ненависть и злоба пугали и в то же время призывали лезть на рожон. Обязательно пороюсь в биографии наглого подонка, но сначала использую свободное время, предавшись поискам своей любви.