а её пленитель с каждым днём казался всё менее страшным. Чем-то он даже напоминал Ингвара — тот наверняка вырастет с похожим норовом. Если вырастет…

Мысль о потерянном брате снова окунула её в печаль.

— Меня ждёт тяжёлая битва, — Дражко сел напротив.

Хотелось коснуться Ингигерд, взять за руку, прижать к себе. Такого он раньше почему-то не испытывал и не знал, как реагировать. Проще и понятнее было выйти в чисто поле, порубить полчища врагов, да забрать богатую добычу.

Но тут юноша стушевался, не знал куда себя деть. Истуканом стоял перед ней, не способный вымолвить ни слова.

Вдруг Ингигерд хихикнула. Грозный воин в одночасье превратился в нерешительного мальчишку!

Смех отрезвил Дражко. Он насупился, принял серьёзный вид, нахмурился.

— Я пришёл тебя навестить. Я выжил в неравных битвах, осталась последняя. Скоро отвезу тебя домой, на Руян.

Дражко хвалился, пытался выглядеть гордо, но вызвал лишь новый смешок, из-за чего совсем сбился с толку.

— Почему ты смеёшься?!

Возмущение не сопровождалось угрозой — лишь искренним непониманием. И это вызвало ещё больше хохота, который в конец смутил бравого воина.

— Ну тебя!

Он махнул рукой, с красным лицом выскочил из комнаты, белкой шмыгнул наружу, едва не сбив вернувшуюся сенную девку.

С севера приближались даны.

━─━────༺༻────━─━

Дозоры усилили, подняли всех до единого. Последние приготовления подходили к концу под раскаты шагов надвигающегося врага.

Небо затмевали громадные серые облака. Дражко наблюдал, как могучая небесная пена накрывает тенью крепость.

— Боги следят за нами.

Ариберт положил руку в кольчужной рукавице на плечо.

— Твой бог тоже?

Княжич прищурился, рассматривая облако.

— Да. Он точно наблюдает.

— Это самый надоедливый бог из всех, что я знаю, — хмыкнул Дражко, на что получил в ответ короткий смех.

— Да, ты прав. Он самый надоедливый бог.

— И самый ревнивый.

— Тоже верно.

— Надеюсь, сегодня он за тебя.

Враг подходил ко внешним стенам.

— Долго будем отстраиваться, — вздохнул Ариберт.

— Ничего. Отстроитесь. А поля удобрим телами ублюдков.

Прозвучал рог Збигнева. Жупан созывал совет.

— Пошли. Будем думать, как гадов бить.

Собрались в гриднице, за длинным дубовым столом. Збигнев сидел во главе, Ариберт по правую руку, по левую — Пяст. Остальные жупаны расположились по старшинству, и в самом дальнем конце определили место Дражко.

— Теслав выкарабкается?

Наслав недобро оглядывал побитых воевод. Явно хотел съязвить, мол, он же говорил — сидеть за стенами надо! А теперь и цели не достигли, и сами поредели.

— Ещё нас переживёт, — кивнул Збигнев.

Настрой в воздухе витал не лучший. Страх чувствовался ото всех, и Дражко надеялся, что сам не даёт повода причислять себя к стариградским старшинам.

К тому же, по его мнению уже ничего выдумывать не надо. Если прикинуть итоги вылазок, то окажется, что они были не зря. Отсиживайся они в крепости, на каждого пришлось бы по пять вражеских воинов, да к тому же запасы закончились бы куда быстрее. А теперь числом стариградцы уступают втрое, но саксы, изнеможённые, голодные, уже не представляют такой угрозы. Даны лишились ударного отряда берсерков, хоть и немалой ценой.

Сражаться можно. Даже одолеть — сложно, но вполне осуществимо.

Но, судя по всему, не все разделяли его взгляды.

— Откупаться надо, — заявил седой, иссохший годами жупан. — Если всех перебьют, золото никому из нас не достанется.

— Ну уж нет! — возразил Пяст. — Не дождутся! Я за своё им всем глотки повыгрызаю!

— Да угомонись ты! — поддержал старика тучный жупан с проплешинами в бороде. — Выжить надо! Выжить!

Дальше пришлось выслушивать препирательства разделившихся сторон. Летели упрёки, обвинения, оскорбления. Едва не началась драка, но Збигнев вовремя остановил потасовку и взял слово:

— Торопиться не будем. Мстивой наверняка уже спешит на выручку, мы должны продержаться как можно дольше. Но поговорить с ними надо — вдруг чего путного предложат. Да и время потянем.

На том и порешили. За ворота отправились Збигнев, Ариберт, Пяст, Наслав и Дражко с двадцатью конными дружинниками. Дражко взял с собой Цедрага и Деяна. Сбыслав, конечно же, сопровождал княжича.

Увидев выдвинувшихся послов, со стороны внешних вражеских войск отделились всадники. Издалека узнавался обрамлённый серебром шлем Сины. Кулаки сами по себе сжались, конь под седлом дёрнулся — пришлось успокаивать.

— Тихо, батька, — Деян почувствовал опасное настроение Дражко.

Встретились на площади, где не так давно Векша одержал победу над Громыхой. Збигнев и Ариберт выдвинулись вперёд, к центру. С другой стороны вышли Людольф и Стиг.

Ярл впервые оказался так близко, чтобы удалось рассмотреть его детально: заплетённые длинные волосы, суровое лицо с отметинами минувших битв, кривой нос с широкими ноздрями и светлые глаза будто сияющие из тени забрала. Настоящий вождь, и нарядом, и взглядом. Дражко про себя отметил, что он даже напоминает Буревоя, но отец не любил навешивать слишком много драгоценностей, предпочитая сталь золоту.

Сина заметил Дражко, кинул надменный взгляд, отчего в груди закипело злостью.

Людольф тоже узнал его, но лишь одарил мимолётным оскалом. Выглядел граф не очень хорошо — бледноватое лицо с серым оттенком намекало, что топор не был потерян зря.

Враги обменялись мерящими взглядами, выдержали необходимую паузу. Первым заговорил Збигнев:

— Убирайтесь с нашей земли, если не хотите лечь здесь в общей могиле.

Стиг тут же раздался громовым хохотом. Людольф дёрнул глазом от стрельнувшей мигрени. И снова перекосился, когда ярл разразился ответом:

— Нас больше, венд! А у вас половина раненых и бонды с копьями — не тебе ставить условия!

— У вас тоже много раненых. Ещё больше убитых. Ты, граф, половину в лесу нашем оставил, деревьица удобрять. А твоих, ярл, четыре драккара перерезали, — жупан прислонил ладонь ко лбу, посмотрел за горизонт в сторону моря. — Вон, дымок только-только закончил. Знатно полыхали!

Стиг исказился от злобы.

— Тебе этот дымок ещё глотку перекроет, венд. Я конунг отныне — запомни!

Стариградская дружина зашевелилась, готовая броситься на помощь при первом же сигнале.

— Тихо, братцы, — остановил Сбыслав. — Не горячитесь.

Наконец слово взял Людольф:

— Вы храбро сражаетесь. Я это уважаю и признаю, что крепость взять будет непросто.

Внезапный порыв ветра заставил сделать паузу, принеся за собой гнилой запах.

— Но мы возьмём её. Вырежем всех до единого, сожжём город дотла, и он сгинет в веках вместе с вашими именами. Я превращу вас в скудную строку нашей летописи.

— Если Бог пожелает нашей смерти, твои люди заплатят за это сотнями жизней, — на груди Ариберта сверкнул крест.

Людольф улыбнулся, глядя на него.

— Брат во Христе! Да, я слышал, что стариградский княжич принял истинную веру своей матери.

— Как и истинных богов моего отца.

Збигнев озарился довольной улыбкой и перешёл