Несколько дней спустя я уже в объятиях Пабло. По разным причинам мы оба празднуем. И хотя «король коки» вместе с внуком вице-короля Индии – самый храбрый мужчина, по правде говоря, он такой же человек, как и любой «пивной король».

– Ах, какой кошмар, любимая! Я был там совсем один, с этими уродами в военной форме… Думал, что они бросят меня в море, потому что сказал им: ни у кого в мире нет пятидесяти миллионов долларов наличными – можешь себе представить? Это все, что хотели эти придурки, дескать, «в качестве аванса»! Всего-то, такой пустяк, как тебе? Коммунисты думают, что деньги растут на деревьях, или как? Мы были в саду с белой стеной, высотой в метр, я смотрел на нее и думал: смогу ли перепрыгнуть и добежать до самолета, до того как они похитят меня или продадут гринго. И в голове постоянно повторялся один и тот же вопрос: почему я не взял с собой свою обожаемую красавицу, которой мне так не хватает? Почему тут такие уродливые женщины! Теперь главное, что мы наконец вместе. Они снизили цену, и у меня есть этот торговый путь в случае, если гринго начнут давить на Норьегу. Он с нами с тех пор, как выступал посредником при похищении Марты Ньевес Очоа, но может переметнуться: всегда работает на того, кто больше заплатит. А как все прошло в Нью-Йорке?

– Выходит, «сандинисты» представят тебя Фиделю Кастро? – спрашиваю я.

– Да, но позже. Сначала им нужно убедиться, что мы договоримся.

– И зачем тебе знакомиться с Фиделем Кастро?

– Потому что его остров ближе всего к Флорида-Кис. Сейчас мы уже знаем, что можем заплатить цену, назначенную коммунистическими диктаторами…

– Да, но этот лидер умен и богат. Он не хам и не бедняк, в отличие от «сандинистов». Пабло, лучше не рассчитывай на него, гринго не так близко к Фиделю, но они – на рифах и в Гуантанамо![94]

Сменив тему, я рассказываю, как, обедая с подругой в «Le Cirque», встретила Санто Доминго и знакомого английского лорда. Они кое-что слышали про нас и чуть не умерли от любопытства от списка «Форбс», расспрашивая меня про него. Я увидела, насколько они завидуют трем триллионам Пабло, а Хулио Марио хватило смелости предложить мне обзавестись наследником. Эскобар спрашивает, что я ответила.

Я говорю:

– Сказала, что тот, кто подарил мне автобиографию Фернандо Масуэры[95], должен прекрасно знать: несколько поколений невероятно красивых женщин моей семьи всегда вступали в брак перед тем, как завести детей, а ты, Пабло, уже счастливо женат.

Эскобар ненадолго задумался, переваривая информацию. Я не заметила, насколько больную тему задела, пока он не произнес:

– Хорошо, просто прекрасно, любовь моя… А сейчас, пожалуй, расскажу тебе историю, которую ни одна женщина еще не слышала… Оказывается, перед тем, как познакомиться с тобой, больше всего на свете я любил Венди… Да, как в «Питере Пэне». И не смейся, Венди Чаварриага не была львицей, нет-нет, ее можно было сравнить со сворой собак! Каждый раз, когда ей в голову приходило, что я с другой, она врезалась в мою машину, срезала дверь бензопилой, набрасывалась на меня с молотком, била, пинала, угрожала убить, содрать с меня шкуру и разделать на мелкие кусочки, употребляя в мой адрес жаргонизмы на испанском, колумбийском и чибча…[96] А я все терпел, потому что обожал и боготворил Венди, я сходил от нее с ума! Она тем временем ездила в Нью-Йорк с десятком подруг, не одна, как ты, и я оплачивал все их прихоти. Однако, несмотря на все мои предупреждения, однажды она забеременела и пошла в парикмахерскую, где была моя жена, победоносно крикнув: «Вот это – плод любви, а не обязательств, как твой сын!»

На следующий день я послал к ней четверых парней, они притащили ее к ветеринару и я приказал сделать ей аборт без анестезии. Мы никогда больше не виделись, с этого дня я не скучал по ней ни секунды. Слава богу, ты у меня – принцесса и, по сравнению с Венди, несмотря на все твои капризы, ты – мой оазис, Вирхиния.

У меня нет слов, я напугана и словно оцепенела. Дрожь пробегает по коже, я говорю:

– Да, слава богу, меня зовут не Венди и фамилия моя – не Чаварриага.

Этой ночью я перестала восхищаться им, как прежде. Такая ужасная история мучительна – как удар кинжала в сердце для любой женщины, способной сопереживать. Думаю, Бог знает, что делает. Меня и радует осознание того, как далеко может зайти этот храбрый мужчина, и ужасает. Я замолчала и задумалась: может ли однажды его жестокость обернуться против меня? Уверяю себя: нет, я – абсолютная противоположность бедной девушки. Почему-то же Пабло зовет меня своей «сладкой пантерой».

* * *

Эскобар ни за что не уступит свое седьмое место в списке «Форбс». Давая интервью на радио, он заявляет: ни у кого нет таких денег, они даже не знают, сколько это в песо! Таково состояние Санто Доминго и Ардилы – «Форбс» что-то перепутал! Если бы у него было три миллиарда долларов, он отдал бы две тысячи девятьсот бедным и оставил бы сто, чтобы его семья могла жить спокойно на протяжении века!

Очевидно, Пабло не интересуют песо, он лучше любого швейцарского банкира разбирается в долларах, количество которых достигает десятков, сотен и миллиардов. Во-первых, потому, что его бизнес связан с валютой, которая в 1984 году все еще одна из самых устойчивых в мире, а во-вторых, поскольку мы оба глубоко убеждены, что примерным подсчетам в песо (краткосрочным или долгосрочным) нельзя доверять. Постоянная девальвация колумбийской валюты, доходящая до 35 % годовых, способствует тому, что все числа с нулями с правой стороны со временем меняются. Миллион песо – очень большие деньги в 1974 году – в 1994-м практически ничего не стоит, в то время как за эти двадцать лет миллион долларов девальвируется примерно наполовину.

Неделю спустя Пабло объявляет, что принес мне подарок. Он спрятан где-то на теле, и я должна искать его очень и очень медленно. В руках у него ничего нет, думаю, это что-то маленькое и очень дорогое, например, изумруд «капля масла» или рубин «голубиная кровь». Эскобар замирает и не говорит ни слова, а я начинаю обыскивать его с головы до ног, ощупывая каждый сантиметр тела, медленно раздевая его. Сначала снимаю рубашку, потом ремень, брюки… и – ничего! Дойдя до ног, сняв ботинки, я нахожу в носке «беретту M9» с рукояткой из слоновой кости, с четырьмя его инициалами, полностью заряженную.