– Вот же вредный какой, – ворчали парни. – Эдак мы к дальней оправке судовой рати никак не поспеем. Как же, будет нам тогда в нее перевод! Так и продолжим на телегах да на санях еще один год кататься! – И снова они работали с удвоенной скоростью шилом, большой хомутной иглой и пробойниками, поправляя всю обозную упряжь и конскую сбрую.

* * *

Вместе с ратными школьными и воинскими командирскими курсами готовилась к выпуску и Вирумская полусотня эстов.

– Стену щитов ставь! – проревел команду Мартын. – Копья под углом держи! Упор принять! На вас конница идет, жабы вы болотные! И чего сегодня как вареные все?! Калле, почему щит низко держишь! Ты, небось, думаешь, что всаднику с коня сулицу точно бросить совсем будет трудно? Ну вот сейчас сами поглядите! – И он пронзительно свистнул.

Вторая дозорная сотня, изображая собой конницу врага, взяла с места в галоп и, обтекая плотный пехотный строй, постаралась зайти ему в тыл и с флангов.

Мартын с десятскими командирами стоял молча и ни во что более не вмешивался. Из рядов пешцев послышались вдруг звуки команд. Плотный прямоугольник сломался и быстро образовал на поле правильный квадрат. Во все четыре его стороны теперь смотрели тупые концы учебных копий. Бам! Бам! Бам! Ударили по щитам и по броне древки от сулиц и копий конницы. Несколько всадников получили крепкие тычки пик, и теперь вся конная сотня крутилась вокруг, выискивая слабое звено в обороне пехоты.

Наконец сотник Бажен выкрикнул команду, махнул рукой старшему Вирунских курсов, и всадники, разорвав свой замкнутый круг, ускакали к роще в самый конец полигона.

– Ну что, неплохо, неплохо, – проворчал довольно прапорщик, почесывая щеку. – Устояли бы вы, поди, в таком-то плотном строю да супротив легкой сотни латгаллов или ливов. Вот так бы и всегда, как сейчас, все проворно делали! Однако есть еще у вас и сурьезные огрехи. Была бы здесь латная орденская конница, раскатала бы вас здесь в самый тонкий блин. Неемо, ты почто из стенки, как кузнечик, выскакивал и палкой своей в пегого жеребца тыкал, а?!

– Господьин прапорщик, ви сами сказать бить врага с удобный позиций! – протянул нараспев высокий жилистый воин с выбивавшимися светлыми кудряшками из-под шлема. – Я подловить этот увлекшийся всадник, и пока он не отскочить, проткнуть ему коня и ногу. Если бы он тут завалиться, то мы добить и его тоже.

– Ну да, а кто брешь в своей стенке оставил? Ты бы того коня свалил и его всадника приколол, а с боков, клином, верховая пятерка бы за спину зашла, и конец тогда всему вашему каре! Вот и не дождалась бы в Виронии девица Лайне твоего друга Улло.

– Неет, господьин прапорщик, – покачал несогласно головой рыжеволосый крепыш, стоя сбоку от Неемо. – Мы с Хенно, хорошо держать бока у наш друг. Не пускать за его спину никакой враг!

– А я говорю, увлекся он, тыкая своей палкой! – взрыкнул Мартын. – А ну-ка рот свой прикрыли, лягушата! Перечить они мне здесь будут! Сказал вам, зашли бы вам за спину – значит, зашли бы! А то я сам вот же в стенке с копьем супротив латных не стоял! Никак конец учебы почуяли, журавли вы мои болотные?! Так вам еще выпускную проверку через две седмицы сдавать! Да я лучше не допущу вас до нее, чем перед всей нашей бригадой позориться! А ну в колонну становись! У нас бросок с ускорением до вон той дальней вырубки! Беегом марш! – И колонна из пятидесяти воинов в тяжелой броне, со щитами и копьями в руках затрусила по раскисшей от грязи дороге.

– Шире шаг! Быстрее, быстрее бежим, лодыри! На вырубке бой идет, вам в бок вражьей рати давно пора бить, а вы тут ворон на полигоне считаете!

* * *

К концу мая, с большим опозданием с Поломети наконец-то снесло в низовья льдины, и вышедшая из берегов река залила всю прилегающую к ней равнину.

– Вот так половодье нонче! – качали головой умудренные жизненным опытом ветераны. – А ведь и есть с чего! Столько снега за эти семь месяцев навалило, что и до сих пор в лесах он не стаял. А дождь так и вовсе по сей день беспрестанно ведь идет. Вона как все берега у речек и у ручьев подмыло, теперича пару седмиц точно ладьи на большую воду не спустишь. Топляка с крупным мусором тьма тьмущая к Ильмень озеру несет. Любое судно в щепу одним махом разобьет!

Но прошли две недели, и уровень рек начал падать, а в поместье начались сборы речного каравана. Восемь ладей готовились к дальнему переходу на запад. К Нарве и Орешку уходили сменные крепостные сотни. В них же возвращалась к себе на родину и эстская полусотня, закончившая свое обучение и успешно сдавшая итоговую проверку.

– Варун Фотич, Мартын Андреевич, на вас я возлагаю свои надежды, – прощался со своими командирами Сотник. – Пять десятков эстских воинов, обученных дружинному бою, поведете вы вскоре за Нарву. И дело тут даже не в том, как красиво их вирумцам передать и показать, чему они у нас здесь обучились, а в том, чтобы еще крепче завязать с ними дружбу. И никак, братцы, нельзя нам эту дружбу и нарождающийся союз разрушить. Дело у вас будет весьма и весьма тонкое. И вижу я, прекрасно вы сами понимаете – насколько! Пятая часть от всех присланных эстами на обучение людей приняли у нас здесь христианство. Сами знаете, чем это у них там, в дремучих вирумских лесах, нашим ребяткам грозит. И они всё прекрасно понимают, но, однако же, пожелали у нас тут, в поместье, святой крест принять. Можно было бы оставить этих десятерых у себя, а взамен выплатить их племени хороший откуп. Но они сами захотели к своим родам и к старейшинам возвернуться и самолично там их согласие на то, чтобы у нас остаться, испросить. В том вижу я их законное право, и перечить им в нем ну никак не могу, ибо присягу служить под нашими знаменами они не давали, оставаясь дружинными воинами Вирумии. Вы вот тоже сами добровольно вызвались с нашими эстами идти. Ты, Фотич, с их воеводами и со старейшинами уже толковал в прошлом походе, и они там тебе доверяют. Ну а ты, Мартын Андреевич, со своими ветеранами-десятниками их во время обучения словно бы своих детей нянчил. Вот и решайте все там миром и добром, братцы. Идите, и помогай вам Бог!

– Все хорошо будет, Иванович. Не переживай! – Варун обнял друга и легко перебежал по перекинутым сходням в ладью.

– Ну давай, Митя, теперь с тобой будем прощаться! – Высокий, крепкий парень прижался к отцу. – Смотри там, понапрасну не рискуй жизнью, сынок. Знаю я тебя, головушку бедовую. Рядом друг с другом вы все время держитесь и спину друзьям прикрывайте постоянно! На целый год ведь в дальнюю порубежную крепость уходите. В следующее лето вот сменишься и возвернешься домой, а там и к свадьбе уже будем готовиться. Давай, с Богом, сынок! – И Андрей размашисто перекрестил сына.

Один за другим, топая ногами по бревнам и доскам мостков, перебегали и запрыгивали на палубы судов воины. В поход со сборной крепостной ратью уходил сейчас весь первый выпуск воинской школы. После нахождения в обозных командах им теперь предстоял целый год службы в двух дальних крепостях, стоявших на самых важных, западных, русских рубежах.

Одна за другой отходили ладьи от причала, а с палубы от бортов махали своим провожающим – близким и друзьям.