— Живым. — прошептал для Джереми, чтобы тот не убивал его.

Хотя бы одного нужно предоставить полиции, чтобы он сдал Неви со всеми потрохами.

Выстрел. Кто стрелял? Похититель? Кто-то из наших? Боли не чувствовал. Может, не попал? Звук разорвал возню, а я все также смотрел на стоящего впереди. Глаза его остекленели, а колени в секунду подогнулись. Он упал на пол чуть в бок, открывая мне вид на Анжелику. Теперь я отчетливо видел, кто стрелял…

***

Анжелика

Очнулась от ругани похитителей и их возни. Один из них орал о том, что нужно уходить без меня. Другой перекрикивал, вставляя через каждое слово мат, что они не получат деньги, если оставят меня здесь. Он же и веревки развязывал, начиная с верха. Перед глазами все плыло. Голова кружилась и раскалывалась, будто по ней молотком били безостановочно. Накачали какой-то дрянью, чтоб им пусто было! Дверь, что расположилась напротив нашей веселой компании, отворилась, с грохотом ударившись о кирпичную стену. Моя бедная голова…

Рада была видеть Вольфа. Первый раз за все время — рада. Один из амбалов рванулся на телохранителя, наставляя пушку, но тот выбил ее из его рук, да с такой силой, что она пролетела и бухнулась рядом со мной. Хорошо хоть не в лоб. Второй похититель отвернулся от меня и, воспользовавшись его неосмотрительностью, с трудом, но все же вытащила кляп. Попыталась закричать, чтобы предупредить Вольфа о том, что на него наставили пушку, но не смогла. Чертово тело, предающее в самый важный момент!

Не придумав ничего лучше, попросту свалилась на пол, чтобы он оглянулся на шум. Спина уже не была привязана к стулу, а вот ноги все еще обвивала веревка, приковывающая к деревянным ножкам. Монстр покачнулся, но не упал вместе со мной, а потому ноги остались в не очень удобном положении, я бы даже сказала — безумно болезненном.

Подняв взгляд, увидела его. Александр стоял на входе вместе с Джереми. Радость встрепенулась в сердце, а к душе пришло облегчение. Меня точно спасут и заберут отсюда! Второй нетопырь продолжал стоять передо мной, направляя оружие на Александра. Он был беззащитен. В руках нигде не прятался пистолет. Да как можно ехать на такое дело с пустыми руками?!

В нескольких сантиметрах от моей головы лежал пистолет. Осознание и неверие встрепенулись, поднимая слои тщательно спрятанных воспоминаний из самых дальних уголков. Извиваясь всем телом, высвобождала правую руку. Еще немного, еще чуть-чуть. Схватив холодное оружие, не думая направила дуло в спину похитителю. Один раз я уже мешкала, и это стоило жизни тому, кого любила больше всех. Выстрел…

Мне пятнадцать. Моя детская спальня. В тот год родители как раз собирались делать ремонт. Проснулась резко от дикого грохота. Поднявшись с постели, выглянула в приоткрытую дверь. Через щелку хорошо просматривалась лестница, но темнота не давала разглядеть тот клубок, что катился по ней. Шаг в коридор и я схватилась за перила. В лунном тусклом свете, что пробивался через окно гостиной, лицом к неизвестному стоял мой отец. Темные пижамные штаны, светлая футболка и дикий взгляд — это все, что я запомнила, все, что намертво впиталось в душу.

Неизвестный, облаченный в темные одежды, тоже поднялся. Я видела лишь его спину и вытянутую вперед руку. В ней поблескивал пистолет. Страх овладел моим сердцем, забираясь под кожу миллионами игл. Хотела закричать, да только не смогла. Самый первый приступ. После того дня я с ними уже не расставалась.

Чуть ниже на ступеньках виднелся отцовский пистолет. Точно знала, что его. Многократно стреляла по импровизированным мишеням на заднем дворе. Тихонько спустившись, подняла. Отец видел меня и чуть повернул голову. Сколько лет подряд я вспоминала этот жест, каждую черточку его лица и пыталась понять, что он этим хотел сказать.

Направив оружие в шею незнакомцу, пыталась собраться с мыслями и нажать на курок. Руки тряслись, слезы скатывались по щекам, застилая обзор. Это не по жестяным банкам стрелять.

«Не стреляй в голову. Слишком много крови» — говорил мне отец, проводя очередное недетское занятие.

Мама ругалась. Каждый раз ругалась и с ним, и на него, и даже со мной, но мы упорно продолжали заниматься, пугая всех соседей.

«Стреляй в шею. Будет наверняка. Человек уже не сможет ничего сделать. Тело отказывает моментально. Умрет в течение минуты. Правда предсмертные хрипы может вытерпеть слушать не каждый. И никогда не сомневайся перед выстрелом. Сомнения слишком часто стоят жизни»

— Ну что, Гиш, готов попрощаться со своей ничтожной жизнью? Я же говорил, что вернусь! Правительству плевать на агентов на пенсии…

Я так и не успела тогда нажать на курок. Казалось, надавливала на него, но пальцы не слушались. Дрожь по всему телу и холодный пот — липкие ощущения. Два выстрела раздались одновременно. Сбежавшая по лестнице мама выхватила из моей руки пистолет и сразу же нажала на курок, заставив меня вздрогнуть. Да только уже было поздно. Преступник тоже выстрелил…

Я стояла вся измазанная в кровавых брызгах, потому что мама выстрелила в голову. Выходит, отец говорил правду. Мужчина упал, пытаясь оглянуться назад, и передо мной открылась самая страшная картина. Папа оседал на пол, а по его светлой футболке расползалось черное пятно. Немой крик вырывался из груди, а затем меня поглотила спасительная темнота. Я убила его своим бездействием. Я убила…

Кто-то пытался забрать у меня пистолет, но я держала его крепко и не отдавала. Не знаю зачем, но держала. Все кружилось, будто сидела на детской карусели. Грязный серый мир плыл передо мной, но в него то и дело врывалось бледное лицо Александра. Что-то говорил, уговаривал, кричал, но я ничего не слышала. Только гул в ушах.

Кажется, высвободили ноги. Ничего не понимала, да и не старалась. Все-таки забрали пистолет, разжимая скрюченные пальцы по одному. А я как будто взлетела над полом. Я летела! Я летела!

— Я лечу! — закричала, размахивая руками, чтобы подняться еще выше.

— Анжелика, не елозь!

Выходили, проплывая мимо людей, мимо прибывших полицейских. На улице в глазах невозможно зарябило. Мигалки на полицейских машинах переливались яркими огнями. Застонала, пряча лицо у Конта на груди. Именно он, да. Этот запах я не перепутаю ни с чем.

— Облокотись на меня и поспи, ладно? Сейчас поедем в больницу.

— Не хочу в больницу! Хочу мороженого!

— Будет тебе мороженое, но только в больнице. — расслышала его смешок, прежде чем бессовестно вырубиться.

***

Александр

Спала на моих руках всю дорогу в больницу. Оглаживал нежную щеку, потихоньку успокаиваясь. Нет, сердце еще испускало свой бешеный ритм, гоняя по телу злость, но уже не бешенство. Его найдут. Найдут эту падлу и закопают заживо или я не Александр Конт.

Смеялась во сне, так зажигательно и дико. На мое лицо тоже наползала улыбка, когда смотрел на нее. Переживал. Как бы ни хотел отрицать и говорить об обратном, переживал. Что-то было в ней другое, потустороннее, что затягивало в кофейные омуты с головой, принуждало чувствовать вопреки здравомыслию. Испугался. Впервые по-настоящему испугался. Когда человек живет, ходит где-то теми же тропами, что и ты, но не рядом, не под руку, все равно знаешь, у него все хорошо. А когда настигает смерть, уже нет другого пути, исчезает даже призрачная возможность все исправить.