– Не учи – умею! – Она явно на взводе. Андрей кивнул:

– У нас полчаса. Пошли.

И они побежали. Побежали, почти как вчера бежал Андрей, задыхаясь холодным воздухом и молясь, чтоб нога на склоне не подвернулась. Побежали, зная и прекрасно представляя, как режут сейчас лопастями плотный осенний воздух вертолеты. Побежали, ломая ветви и слабые деревья, не оглядываясь и плотно сжимая зубы.

Было тяжело, было плохо, Андрей бежал, что говорится, на автопилоте, справа от Яны. Не разбирая дороги, стараясь лишь не угодить глазом на ветку и не рухнуть в незамеченную яму; бежал, придерживая пустой карабин, сражаясь с пеленой и цветными кругами, наполнявшими голову. Изредка оглядывался на сверявшуюся по ручному компасу Яну, сворачивал следом и уворачивался от хлеставших веток.

И снова бежал, матерясь про себя и шумно дыша. Бежал.

Березки, осины и кусты. Склон, еще один, целая лестница из склонов, потом вниз, через плотный кустарник, хватающий за рюкзак и руки. Снова вверх, ложбина, налево, за девчонкой, снова вверх. Воздух – как жидкий огонь, ты вдыхаешь, и легкие сгорают. Воздух как вязкая стена – ловушка для беглецов, ты бежишь и все больше вязнешь, замедляешься и клонишься к земле. Чтобы упасть. Но они бежали.

Щелк. Штекер выходит из разъема. Приглушенный голос. Что?

Мир наполнялся реальностью медленно, неохотно. Краски обретают глубину, предметы объем, а голоса разборчивость. Из разноцветного хаоса медленно выныривают монитор, системный блок и виртуальный ускоритель.

Андрей застонал и откинул голову на спинку кресла.

– Ну, что такое? – Она сказала это так, как умела только она – нежно и в то же время сильно. Отличная из нее выйдет мать. – Расстроился?

Андрей не ответил, затекшими руками стараясь снять шлем. Комната наконец обрела четкость, голова перестала кружиться. Она помогла. Придержала шнуры и осторожно положила шлем на край стола. Прикоснулась прохладной ладонью к щеке:

– Ты долго сегодня...

Он снова не ответил, кивнул головой. Пошевелил пересохшими губами и дотянулся до маленькой, предусмотрительно ею поставленной под монитор бутылочки минеральной воды. Застонал довольно, жадно глотая холодную жидкость, левой рукой расстегнул ворот нейрокомбинезона. Она снова наклонилась из-за плеча, волосами касаясь лица, а губами проведя по уху.

– Я была в спальне, уже ложилась. Потом вдруг подумала, что хочу тебя дождаться, не засыпала... Потом устала ждать... пришла. Ты сердишься?

Он улыбнулся, отставляя бутылочку, и поднял руку, нащупывая над плечом ее щеку.

– Конечно нет.

Она поцеловала его в шею, провела рукой по груди, пальчиками перебирая вшитые в комбинезон провода, зашептала в ухо:

– Снимай эту гадость и мигом в ванную. У тебя пять минут. А потом я просто сплю, ясно, солдатик?

Все было ясно, и Андрей спешно поднялся, сбрасывая нейрокомбинезон и отстегивая остальные разъемы. Светка, более ничего не говоря, развернулась, легкая и невесомая в светло-бирюзовой ночной рубашечке, и уплыла на их кровать, весьма однозначно покачивая задом.

– Я проиграл, – бросил ей вслед Андрей, сражаясь с молнией, – нас с напарницей догнали на полпути...

Она обернулась на пороге спальни, обернулась, понимающе улыбаясь, и невзначай потянула пальчиком лямку рубашки, заставляя ее соскользнуть с плеча.

– Бывает, солнце мое, это бывает, ты только вот сейчас не опоздай... – Она улыбнулась и скрылась в спальне. – А то завтра обоим на работу...

Андрей взвыл, дергая заевший замок комбинезона. Лес на мониторе стал гаснуть, терять четкость и реальность.

– ...Вот изжарю тебя в печи да съем и на косточках покатаюсь.

«Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что». Русская народная сказка.

Яна даже не толкнула – ударила в плечо, вырывая из такой мягкой и дружелюбной темноты сна. Андрей разлепил глаза, тут же снова зажмуриваясь от накатившей в голову боли, проморгался, поднялся на локтях, поправляя завалившийся за спиной рюкзак.

– Я заснул?

– Да! – немилосердно фыркнула Яна, осматриваясь по сторонам. – Когда я считала, что ты принимаешь решение, погрузившись в необходимые размышления!

– Ох, не надо. – Андрей помассировал лоб. – Сейчас что-нибудь придумаем... Мы же все равно решили сделать привал...

Она снова фыркнула, отвернулась, кладя обрез на колени, а Андрей потянулся, разминая гудящие ноги, и хрустнул пальцами. Поднялся с земли, потирая замерзшую задницу, и сделал несколько шагов, ощущая, как сильно устал и болит все тело. Присел несколько раз, помахал руками и подошел к знаку, еще раз внимательно вглядываясь в переплетение ветвей, металлических прутьев, перьев и костей.

Хороший был сон, добрый. Там стрельба была ненастоящей, а на лесных тропах не висели жуткие символики. В нем Светка еще не ушла, все было здорово и тепло. Одна спальня, одна жизнь. Она рядом. Хороший сон. А эта злючка, что сейчас даже в его сторону не смотрит, на самом интересном моменте...

Андрей протянул руку, осторожно касаясь вплетенной в железные жгуты мертвой птицы. Покачал головой. Принимаешь решение... Хм.

Яна сплюнула на землю, громко и демонстративно. Она еще не отошла, готова рвануть, словно мешок гексогена, но по виду отдохнула – дыхание после бега в норме, лицо не такое красное, даже вот кусается. Хотя она всегда кусается. Она повернулась к нему, упорно глядя мимо знака:

– Ну?!

Загну, хочется ответить. Но Андрей смолчал, продолжая трогать знак, словно так, через прикосновение, рассчитывал понять и прочувствовать сущность разумов, его создавших. Прочитать послание и настроение живущих тут людей. Или не людей.

– Значит, ты говоришь...

– Да, я говорю – мутанты, что в этом непонятного?!

Андрей пожал плечами и повернулся к девушке:

– Ну, допустим, я мутантов никогда не видел и даже не представляю уровня местных биологических изменений. У них что, четыре ноги, зубы на животе и они едят маленьких детей?

– Да вроде нет... – Яна бросила осторожный быстрый взгляд на знак – подвешенный между деревьев на тропе символ – железо и кровь, дерево и кость, и снова отвела глаза. – Просто люди... отличающиеся от нас с тобой. Живут вот в таких местах и не хотят, чтобы их трогали. У них с военными соглашения вроде существуют, что их на этих землях не трогают, а они их не покидают. У них там деревни, поля небольшие, но им, наверное, хватает.

– И чужаков они не любят?

– А ты бы на их месте любил?

Верно. Но, если вспомнить последние пару часов, выбора особого у них сейчас не было. Прорыв на север, свернули на северо-запад. Видели вертушку, потом она шерстила окрестные леса, заставляя вжиматься в канавы. А по их следу, оставляя за собой электронные маячки, наверняка шел не знающий усталости киберноид – недорогая и примитивная, но эффективная машина войны.