– Ну вот и все, – сказал я и отпустил шею бармена.

Тот, должно быть, не сразу понял, что свободен. Когда же до него наконец дошло, что никто его больше не прижимает к стойке, он медленно выпрямился и потряс головой, как будто вытряхивая воду, попавшую в уши во время купания.

– Концерт еще не кончился? – поинтересовался я.

Бармен снова тряхнул головой и ничего не ответил.

– Держи, – я кинул ему десятидолларовую бумажку. – Видишь, как все оказалось просто.

Бармен снова ничего не ответил, но банкноту схватил и сунул в карман.

– У нас к нему вопросов больше нет? – спросил я у Гамигина.

– Только один, последний. – Черт посмотрел на бармена. – За каким столиком работал тот человек, про которого вы говорили?

– Восьмой, – буркнул бармен.

Гамигин кивнул бармену в знак благодарности и, подойдя к указанному столику с компьютером, принялся осматривать его со всех сторон с такой тщательностью, словно это был выставленный на аукционе ломберный столик ручной работы, датируемый серединой XVIII века. Прежде чем присоединиться к Гамигину, я взмахом руки снова обратил на себя внимание бармена.

– Передай Щепе, если он сегодня объявится, чтобы подождал нас, – сказал я. – Мы будем ровно в семь. Возможно, у него появится шанс неплохо заработать. Понял?

Бармен молча кивнул.

– А этому, со свастикой, когда он закончит сам себя удовлетворять, скажи… – Я на секунду задумался, после чего махнул рукой: – Впрочем, ничего не говори.

Я подошел к Гамигину, когда он уже заканчивал осмотр стола.

– Ну как, нашел что-нибудь интересное?

– Почти ничего.

– А что ты, собственно, рассчитывал здесь найти?

Стол на тонких металлических ножках, покрытый сверху светло-голубым пластиком, имел почти квадратную форму. Признаться, если бы не черт, я бы даже не подошел, чтобы взглянуть на него вблизи, настолько он был неинтересен.

– Не знаю, – пожал плечами Гамигин. – Некоторые люди имеют привычку, например, выцарапывать на столе, за которым работают, свои инициалы. Или же, когда под рукой нет бумаги, делают пометки прямо на столе. Вот здесь, – демон-детектив указал на край стола, – кто-то в задумчивости постукивал по столу кончиком авторучки. Но следам этим не меньше трех месяцев, поэтому они вряд ли могут нас заинтересовать. А вот эта отметка, как мне кажется, может оказаться интересной.

Присев на корточки, я сдвинул шляпу на затылок и внимательно посмотрел на то место, куда указывал палец Гамигина. Справа, почти в самом углу, на голубом пластике было заметно нечеткое, смазанное пятно красноватого цвета размером с рублевую монету.

– Что это может быть? – спросил я у Гамигина.

– Химический анализатор идентифицировал вещество как штемпельную краску, – ответил черт. – След довольно-таки свежий, оставлен десять-двенадцать дней назад.

– И что из этого следует? – Я все еще не мог взять в толк, каким образом это пятно могло помочь нам в расследовании.

– У меня в машине имеется портативный компьютер, связанный с компьютерной системой Службы специальных расследований Сатаны. Мы можем отсканировать это пятно, перевести копию в цифровой формат, а затем попытаться восстановить изображение. Если это действительно штемпельная краска, то скорее всего перед нами какая-то печать или штамп.

Гамигин достал из внутреннего кармана портативный сканер и, включив его, провел регистрирующей поверхностью по странному пятну. На всякий случай он повторил эту процедуру дважды.

– Готово?

Гамигин молча кивнул.

Похоже было, что я не зря взял черта с собой. Используя совершенно разные методы ведения следствия, мы тем не менее неплохо дополняли друг друга. Так что я начинал верить в то, что наша совместная работа могла принести результат. Вот только к чему все это нас приведет, я пока даже не подозревал.

Мальчишка, вызвавшийся присмотреть за «Хэлл-мобилем» детектива Гамигина, стоял под навесом, подняв воротник куртки и спрятав руки в рукава. Увидев нас, он весело заулыбался.

– Машина в порядке, господа!

– Молодец. – Я на ходу сунул мальчишке десять рублей.

– А вы снова сюда приедете? – поинтересовался паренек, пряча деньги в карман штанов, ширине и необъятности которых позавидовал бы сам Тарас Бульба. – Я мог бы снова присмотреть за вашей машиной.

– Сегодня вечером. – Улыбнувшись, Гамигин потрепал парнишку по голове. – Часов в семь.

– Я буду на месте, – пообещал парнишка. – По вечерам здесь много разных отморозков шатается, – с серьезным видом добавил он, – так что машину без присмотра лучше не оставлять.

Забравшись в машину, детектив Гамигин перекачал информацию со сканера в память бортового компьютера «Хэлл-мобиля» и, выйдя на связь с компьютерной системой Службы специальных расследований Сатаны, запустил программу восстановления изображения. Теперь-то я понял, почему прежде не встречал на улицах Москвы такой модели «Хэлл-мобиля», которой пользовался детектив Гамигин, – это была внесерийная машина, особо подготовленная для адской спецслужбы.

– Когда будет результат? – спросил я.

– Обычно на восстановление изображения уходит два-три часа, – ответил Гамигин. – Но иногда, когда начальные данные очень нечеткие, процесс может затянуться и на сутки.

Я посмотрел на часы. Время приближалось к полудню.

– В таком случае предлагаю перекусить. Здесь неподалеку имеется неплохой английский паб, в котором подают «Адское» пиво.

Гамигин не имел ничего против того, чтобы посидеть за кружечкой пива.

Место, о котором я говорил, называлось «Герб старого герцога» и находилось оно совсем неподалеку – за зданием бывшего ЦК ВЛКСМ, что напротив Политехнического музея. Пока мы ехали туда, я позаимствовал у Гамигина сотовый телефон и позвонил в свою контору.

– Какие новости? – спросил я у Светика.

– Никаких, – ответила она.

Я даже удивился:

– Что, вообще никаких?

После вчерашнего наплыва экзотических посетителей подобное затишье казалось более чем странным. Если, конечно, оно не предвещало близящуюся бурю.

– Никаких, – уверенно повторила Светик.

– Никто не заходил?

– Нет.

– И не звонил?

– Была пара звонков. Господин Купцевич, дело которого мы вели полгода назад, сказал, что заплатит по счету через неделю.

– Он каждую неделю это говорит, – усмехнулся я.

– Да, но он, по крайней мере, звонит, – встала на защиту неплатежеспособного клиента Светик, – а не исчезает бесследно, как другие.