Два дня занимаемся сопровождением колонн с ракетами для батареи «Ураган». Питаемся горно-зимним сухим пайком. Разогреваем его на кострах. И чувствуем себя настоящими туристами. А в десяти километрах восточнее дороги наша дивизия проводит очередную войсковую операцию.

Отличилась третья разведывательно-десантная рота нашего разведбата: в районе двадцать третьей сторожевой заставы перехватила караван с французскими медикаментами. Похоже, у моджахедов большие потери, раз срочно понадобились медикаменты. Но потери есть и у нас. Вчера во второй разведроте погиб лейтенант Абдукаримов. Да и вдоль дороги на Джабаль каждый день обстрелы. Рядом со старыми обелисками нашим солдатам возле дороги появляются остовы сгоревших машин. Под Чарикаром бросается в глаза сгоревший «КамАЗ». Вчера его здесь не было.

А с центра боевого управления приходит новая задача. У батареи меня сменяет мотострелковый взвод нашего полка. А мой разведвзвод убывает на сопровождение группы спецминирования. Название группы звучит довольно солидно. Едем ее забирать к КПП отдельного инженерно-саперного батальона.

Группа состоит из командира взвода, лейтенанта, шести саперов, двух водителей и двух бронетранспортеров. И командира группы – майора. Едем к семнадцатой сторожевой заставе. Я занимаю оборону, саперы взрывают дувалы, вплотную подходящие к заставе. Расчищают для заставы сектора обстрела и наблюдения. Раньше вдоль этих дувалов духи подходили к самым стенам крепости. В нескольких метрах от меня ковыряются танкисты, вчера при смене огневой позиции немного съехали с колеи и наскочили на мину. У механика-водителя легкая контузия. Но он вместе с остальными ставит на место перебитую гусеницу танка.

Ближе к обеду немного достается и нам. Несколько выстрелов из гранатомета да пара автоматных очередей больших проблем не приносят. Но напоминают о том, кто в доме хозяин.

Переночевать нас отпускают на КП батальона. Нужно пополнить боекомплект. И получить у начальника штаба новую карту. Начинается новый этап операции, севернее кишлака Калайи-Биланд, а моя карта на этом кишлаке как раз и заканчивается.

А утром снова сопровождать саперов. В казарме в зеркале вижу чужое небритое лицо. Обветренное и обмороженное. Подъем в пять тридцать. Проверяю экипировку бойцов. Заставляю своих сержантов надеть каски. С этим у нас всегда проблемы.

Нашу задачу немного корректируют. Начальник инженерной службы дивизии передает распоряжение начальника оперативного отдела: помимо прикрытия действий саперов моему взводу необходимо занять оборону на указанном рубеже. Прикрыть правый фланг дивизии.

Звучит это круто! Но реально в дивизионной операции участвуют лишь разведбат, по одному рейдовому и танковому батальону из нашего и 181-го полка, полковые артдивизионы, разведроты, несколько отдельных рот (связи, инженерно-саперных) и минометчики. Да и то не в полном составе.

Причем в активных боевых действиях принимают участие лишь разведбат и полковые разведроты. Остальные подразделения стоят на блоках. Общая задача оттеснить моджахедов за ирригационный канал к реке Панджшер. И выставить там несколько новых сторожевых постов из состава рухинского полка нашей дивизии. Причина довольно тривиальна – с севера укрепрайоны моджахедов почти вплотную подходят к баграмскому аэродрому. И духи практически свободно обстреливают наши самолеты. Как взлетающие, так и заходящие на посадку; их безопасность и заставляет наши войска принимать участие в этой операции.

Наша задача предельно проста: помимо прикрытия действий саперов мы не должны допустить удара моджахедов со стороны кишлака Калайи-Биланд и выхода их во фланг нашей группировке. Самый любимый маневр духов: втянуть наши войска в «зеленку» и ударить им в тыл и во фланги одновременно.

И поэтому мы выходим на окраину кишлака Калайи-Биланд. Это множество давно заброшенных крепостей и развалин. Согласно приказу мы занимаем оборону на небольшой горке.

Мы лежим на кладбище. В самом прямом смысле этого слова, лежим между надгробий и старых могил. Между собой мы зовем эту горку Змеиной – вокруг змеиные шкуры и мертвые змеи. Никогда не видел раньше их в таком количестве. Но живых не видно. Зима, не сезон. Где-то спят. Те, которые уцелели.

Змеиная горка – идеальная позиция с военной точки зрения. Вся «зеленка» перед нами видна как на ладони. Все вокруг дымится. Похоже, пару дней назад здесь шли сильные бои. Причем дымится даже земля. На горке большое количество воронок от наших снарядов и бомб. Видно, духи упорно ее обороняли. А выбить их отсюда было нелегко. И множество странных ям – то ли окопов, то ли могил. Многие из моих бойцов сидят в них.

В нескольких сантиметрах от головы в землю впивается пуля. Снайпер, он уже всех достал. Обстреливает нас целый день, а мы с Ильхамом Галиевым все никак не можем его вычислить. Старший разведчик Галиев – очень толковый парнишка. Спокойный, рассудительный, внимательный. Настоящий солдат. Я очень надеюсь на его помощь. Но вокруг слишком много потенциальных укрытий. К тому же по следам пуль видно, что снайпер часто меняет свою огневую позицию. Единственная радость – он не очень здорово подготовлен. Обстреливает практически все цели, но не попадает. Это удивительно, ведь у афганцев даже дети – прекрасные стрелки.

Но война войной, а обед по распорядку. Что мне нравится в разведке: бойцы всегда первым накормят командира. В диверсантах приходилось кормить себя самому. Хотя с другой стороны, может быть, разведчики просто проверяют, не отравлена ли пища? На самом бесполезном в разведвзводе человеке. На командире.

На самом деле в разведподразделениях существует довольно забавная примета: пока жив командир – живы и бойцы. В случае его гибели подразделение если и не погибает полностью, то все равно несет очень большие потери.

Поэтому меня берегут как амулет или просто дорогую вещицу. У меня два личных телохранителя, две моих тени. Максим Таран из Евпатории, чемпион Союза по парусной регате среди юниоров (вскоре Максим добьется перевода в баграмский дивизионный разведбат и через полгода погибнет под Мирбачакотом, прикрывая отход своих товарищей, – погибнет настоящим героем), и Леша Стасюлевич, белорус (как ни странно, из Алтайского края!) и снайпер по воинской специальности. Они выкопали небольшую ямку в могиле. Раздобыли где-то сухих дров, чтобы костер не дымил. И уже готовят обед. Молодцы ребята!

А я тем временем на клочке бумаги набрасываю кое-какие черновики:

Мы лежали на кладбище.

Посреди обелисков и старых надгробий.

Укрываясь за траурным камнем от пуль и осколков,

Что летели навстречу из-за серых дувалов.

Нам казалось, что небо разрывалось над нами.

Смутно солнце мерцало, снег струился безмолвно

Над причудливой вязью арабского слога.

Похоронных надгробий изуродован камень.

Изрешечены надписи черною сталью…

Мы лежали на кладбище.

Посреди обелисков и старых надгробий.