Меня охватило возмущение, даже слов не нашлось. Как можно относиться к людям, словно к… племенным животным?! Выводить Хозяйку Тишины, как породистую кобылу…

- Вы поэтому ненавидите колдуний?

- Не только. Есть и другая причина. Так что поверь мне, Тэм - все они подлые расчетливые твари, для которых человеческая жизнь значит не больше мешка зерна, которое можно взвесить. Которые можно сравнивать – какой весит больше, какой ценнее. Послушай моего совета - держись подальше от них, даже если прикидываются овечками.

Я сжала кулак сильнее за спиной, обхватила другой ладонью, согрела кольцо своим теплом.

- А что за… «другая причина»? Расскажете? Я…

Он резко оборвал меня:

- Нет. Это не твоё дело, Тэм.

Вот так вот. И магия не помогла. Жёсткая древесина чёрного дуба снова отразила мои чары, они отскочили от неё, будто комок бумаги.

А потом Дункан тряхнул головой и нахмурился.

- Что-то я разоткровенничался слишком. И вообще… что я здесь делаю? Собирался же побыть с сестрой, не оставлять её одну с Маленой… В последнее время у меня часто туман в голове. Наверное, побочное действие от нападения Тишины в том лесу. Иди к себе, Тэм! Сегодня твоя помощь больше не понадобится. А я вернусь к Мэган.

Он привычным жестом потёр лоб, а потом кивнул на дверь, словно намекая, чтоб я поторопилась.

Когда я забилась в свою комнату, как в нору, заперла надёжно дверь и швырнула на пол опостылевшую шапку, сердце колотилось так часто, словно у птицы, пойманной и зажатой в руке.

Он собирался остаться с сестрой, но пошёл почему-то за мной. Кольцо туманит его разум, но это всё на поверхности, наносное. А в глубине… Неужели его так же сильно тянет ко мне, как меня к нему?

И если да… я не наивная дура, я прекрасно понимаю, что во всём виновато заклятие, связавшее нас в момент первого прикосновения.

Если я решу ему открыться, если расскажу правду – перевесит ли это его ненависть к колдуньям? Он сказал, что ненавидит их всех. Что считает их… как он выразился?.. «подлыми расчётливыми тварями». Значит, и ко мне будет относиться так же, когда узнает?

Слишком часто с момента нашего знакомства я задаюсь этим вопросом. И каждый раз балансирую на грани между двумя разрывающими меня потребностями – спрятаться, защитить своё нежное сердце от разочарований, и открыться, забыв обо всём ринуться в неизвестное будущее. Выпить до дна чашу, которую оно мне сулит. Что в ней будет? Сладость или терпкий яд?

Я по-прежнему не уверена, что у меня достаточно смелости, чтобы проверить.

В одном уверена точно. Мимолётных прикосновений сегодня не хватило, чтобы утолить голод. Они только разожгли этот костёр сильнее. И судя по боли в правой руке, вонзающейся куда-то в самую кость, если я не найду всё-таки выход в самое ближайшее время, костёр этот сожжёт меня дотла.

Остаток дня проходит бестолково.

Меня находит Совёнок и мы вместе слоняемся по холду без дела. Как личный оруженосец лорда, я должна выполнять его указания – а указаний-то как раз и нет! Потому что самого лорда нигде нет, и я почему-то уверена, что он до сих пор в той комнате, за дубовыми листьями и совами. Где есть его сестра… и та женщина. Которая получила задание его соблазнить. И от этой мысли я чувствую горечь на губах – будто наелась дубовых листьев.

Скорей бы найти другую одежду. Никак не могу отделаться от мысли о том, что слишком длинная рубаха, в которой я хожу и рукава которой мне приходится подворачивать, - его. Словно касаюсь тела – чужого, мужского, всей кожей сразу, стыдно и до мурашек щекотно. Плотней запахиваю безрукавку, надетую сверху, как будто это может что-то исправить. Горловина с единственной пуговицей – слишком широка для моей тонкой шеи, ключицы холодит ветер. Суровый и стылый, с запахами осени и первого льда.

Я стою на продуваемом со всех сторон открытом пятачке перед конюшней. В конце концов, это единственное дело из всего перечня обязанностей оруженосца, которое мне пришло на ум.

Помощник конюха послал мне очередную отравленную стрелу взглядом, в котором отчётливо читалось «чтоб ты провалился». Молча вышел, как только я вошла, - обходя по дуге, как и все… за одним исключением. И оно, это исключение, сейчас с плотной осаде, бережёт свою честь от покушений. Я нервно хихикнула. Совёнок завозился на плече, посматривая на меня вопросительно. Я покачала головой – не признаваться же малышу, о чём я думаю. Тем более, он и так сам не свой в этом холде. Притихший, беспокойный.

В пустой конюшне на самом деле не так уж пусто – слышу тихое фырканье коней, шелест соломы в подстилке, когда они перебирают копытами. Здесь приятно пахнет, тепло и как-то… уютно.

Когда угольно-чёрная морда Смерча показывается мне навстречу в проёме над низкой дверцей одного из стойл, я даже не удивляюсь. А он не удивляется, когда я отпираю дверцу и просто захожу к нему. Только косит чёрным взглядом на птицу, но скоро привыкает к ней и перестаёт замечать.

А у нас с ним вообще устанавливается полное взаимопонимание. Я отчётливо ощущаю все нюансы лошадиных эмоций – и то, как могучему животному тесно в таком узком пространстве, и как хочется обратно на простор, и чтоб ветер рвал гриву и земля комьями летела из-под острых копыт, а звёзды водили хороводы над головой, сменяясь алыми рассветами. И как он скучает по хозяину, который в последнее время слишком часто о нём забывает. Кажется, мы скучаем оба - и это тоже нас роднит.

Закончилось всё тем, что он улёгся в подстилку и дал плести себе девчачьи косы с бантиками из соломы на гриве, а я, прижавшись к чёрному лоснящемуся боку, поддалась жалости к себе.

- Совёнок, ну ты мне хоть скажи – чего он там так долго?

«Не знаю»

- А о чём эта ёлка стриженая разговаривала с Мэгги, когда мы ушли?

«Ни о чём»

- Это как?

«Малена пыталась спрашивать какую-то ерунду - про котёнка, про платья, сюсюкать с девочкой, но она просто молчала. Ни разу рта не раскрыла за всё время, и смотрела исподлобья так, что даже колдунья заткнулась. Злая, как осами покусанная, просто стояла и смотрела в окно, пока лорд не пришёл. Ну а с этого момента прям расцвела – смотреть было противно нам обоим с Мэгги».

- А дальше? – спросила я после небольшой паузы, внутренне обмирая.

«А дальше не знаю. Меня отправили полетать».

Ясно. Совёнок тоже злится. Ему понравилась Мэгги и не понравилась Малена. Как и мне.

Ранний ужин в кухне. Ничего интересного, кроме тихих разговоров слуг о том, что печник, который следит за исправностью каминов в холде, сказал, будто застарелый ревматизм его предупреждает – Тишина заявится в самые ближайшие дни. А точнее, ночи. Когда одна из служанок, вздыхая, сообщает всем, что ей пора отнести поднос с едой в комнату младшей хозяйки, все отводят глаза. Поднос возвращается спустя несколько минут нетронутым.