он, — спасибо за всё. Ты нас многому научил, новые возможности, всё такое… Можно, я тебя поцелую на прощание?

— Не стоит, Сегоний. Рукопожатия достаточно.

Он меня всё же обнял, попрощался и ушёл, швыркая носом. Экий сентиментальный. Мне даже как-то неловко стало, хотя на самом деле я ничего ему не должен.

Я никому тут ничего не должен.

***

— Тохия?

— Просто Тоха. Спасибо, что не обломался за мной сгонять.

Девушка крепкая, хорошо сложена, с дерзкой причёской и множеством татуировок по всему телу. Довольно взрослая, лет девятнадцать-двадцать, так что смотрит на меня с привычной уже растерянностью. Сигналы, которые я подаю манерой себя держать, разговором, взглядом, моторикой тела, всей невербаликой, противоречат визуальной информации. Возникает диссонанс, на который люди реагируют по-разному. Чаще всего раздражением, недоверием, иногда агрессией. Древняя сигнальная система распознавания говорит им, что со мной что-то не так, а значит, я, возможно, опасен. Большинство потом привыкают, но чувство непонятной подсознательной неловкости остаётся.

— Тот самый прем, надо же, — качает она головой недоверчиво. — Пацан совсем. Лирка только про тебя и говорит. Я бы ей не поверила, если бы ты меня не рубанул однажды. Как тебе удалось?

— Так было надо. Ты бы её покалечила.

— Да, могла, — засмеялась она неожиданно приятным искренним смехом, — у меня крышу иногда срубает напрочь. Ты имей в виду, я девка отвязная, без башки, но ежели кто свои — за тех порву.

— Зачем тебе к нам, Тоха?

— О, у нас типа собеседование, да? — веселится девушка. — Давай сыграем в эту игру. Итак, я Тохия, или Тоха, лет мне девятнадцать, живу одна с пятнадцати, драться начала с шестнадцати, в семнадцать не чипнулась…

— Почему, кстати? — перебил я.

— В жопу кибство! Я сейчас жить хочу, а не через десять лет!

— В жопу так в жопу, — согласился я.

— Тут на Средке почти все чипанутые минимум по разу, так?

— Типа того.

— Я на них посмотрела и подумала: «Не, Тоха, эта срань не про тебя. У них башка так назад и не включилась!» В общем, лучше я по тыкве буду получать снаружи, чем изнутри.

— Принято. А к нам-то тебе зачем? Маши руками дальше.

— Да, блин, понимаешь, это тупо. Я люблю подраться, факт. Но сколько можно? Ладно, с Лиркой стало веселее, у меня прям второе дыхание открылось. Но если она сваливает, то мне совсем, типа, грустно.

— То есть, только из-за Лирки? У вас отношения?

— Не, — смеётся Тоха, — она упёртая гетеро, а жаль. Так что мы просто подруги. Предупреждая следующий вопрос — мне всё равно, был бы человек хороший.

— Понятно.

— Не, я не только за Лиркой прошусь. Понимаешь, хочу сделать что-то со всей это сранью, — она показала широким жестом, захватив им и Средку и башни.

— В смысле чего? — удивился я.

— Ты, прем, как к «кибернулям» относишься?

— Впервые слышу.

— Ну, блин, вы с Лиранией точно как с одного балкона упали. Она тоже меня иной раз вымораживает своим «А что это?». Движение против кибераренды «Кибернуль»! Ты чо! Нас все знают! От нашей поступи качаются башни!

— А ну, подпрыгни, — сказал я скептически. — Хочу оценить амплитуду.

—Это ж образно, — смеётся Тоха. — Не я эту дурь сочиняла.

— А кто?

— Да фиг знает. У нас конспирация, все шифруются, как пегли в мусорке. Но мы против кибства, однозначно.

— И что вы делаете?

— Пишем, что надо менять систему, вернуть рабочие места неарендным, запретить аренду с семнадцати, убрать промов и владетельницу… Ролики делаем. Я в одном снялась даже. Там выходит такой, типа, киб, и я ему, типа, такая — херась с ноги! И надпись: «Победим кибаренду! Свободу вольному найму!».

— И как, помогло?

— Ну, так… Ролик посмотрело человек двести, а потом его выпилили из сети. Жаль, я там круто выступила. Правда, в маске, чтобы не спалили. И татухи пришлось размыть.

— Раз вы такие шататели режима, почему ты хочешь уйти в корпу?

— Вы крутые. Про вас вся Средка говорит.

— Что говорит?

— Что вы крутые. Что за вами клан. Что за вами вершки. Что вы самая молодая и отвязная корпа. Что вам давно пора рога обломать, говорят тоже.

— И тебе своих рогов не жалко?

— Не-а! — ржёт она. — Я сама кому хошь по рогам дам!

— Что-то ты крутишь, дро, — качаю головой я. — Не договариваешь чего-то.

— Ладно, прем. Есть ещё одна делюга. Но если я про неё расскажу, мне тут не жить, понимаешь? Или вообще не жить. Так что, извини: или ты покупаешь шуздру в мешке, увозишь меня и я тебе всё рассказываю, или мы машем друг другу ручками и расходимся. Без Лирки мне будет мальца одиноко, но я сильная девушка, переживу.

— Имей в виду, Тоха, если это подстава…

— Да-да, ты крутой, ты меня уже один раз уложил, ты, говорят, даже клановых завалил прямо на Средке. Я всё понимаю. Ты меня изнасилуешь, пристрелишь и скинешь с эстакады.

— Насиловать не стану.

— Даже не порадуешь девушку напоследок? — заржала Тоха. — Да ты вообще монстр, прем! И что в тебе Лирка нашла?

— Ладно, — решился я, — тебе надо собрать вещи?

— Нет, всё со мной, — она встряхнула сумку на плече. — Я оптимистка!

— Тогда тебя не смутит, что второго шлема нет. Запрыгивай.

***

Тоха стоит перед зеркалом в майке на длинных лямках и рисует на себе узоры чем-то вроде странного маркера. Рука поднята к лицу, в пройме майки прекрасно видна грудь, отвести от неё глаза мне-пацану сложно. Девушка фиксирует мой интерес в зеркале, но не смущается, наоборот, выбирает ракурс повыгодней.

— Я думал, это татуировки.

— Не, скучно когда всё время одно и тоже. Это такая специальная хрень, — она покрутила в воздухе маркером. — Не смывается и не тускнеет, но на другом конце излучатель, проводишь — и стирается.

Она показала, перевернув инструмент и в несколько движений очистив им скулу. Эта сторона маркера при работе светится тусклым лиловым светом. Снова перевернула и начала закрашивать