Батюшка, словно не расслышав вопроса, продолжал:

— И вот сегодня, чтобы попасть сюда на крещение младенца, мы долго ехали через колхозные поля. Там в одном месте, заметённый по самую крышу, стоит брошенный с осени трактор… Вы мне верите?

— Конечно! — вскинул брови удивлённый таким поворотом разговора крёстный.

— Так вот, — продолжал батюшка, — я вас обманул. Никакого трактора там нет. Точно так же вас обманули в школе. А вы поверили.

Крёстный озадаченно молчал. Впрочем, он так и не стал крёстным отцом малыша. Ведь нельзя поручать христианское воспитание человеку неверующему. Пришлось родителям срочно искать замену.

Второй похожий случай произошёл несколькими годами позже. Так же стояла зима, и так же в тёплом домике собрались гости в ожидании застолья. Правда, на этот раз беседа священника с крёстными возражений со стороны последних не вызвала. Началось крещение — вернее, первая его часть. Батюшка читал огласительные молитвы, я тянула «Господи, помилуй». Всё вроде шло нормально. Но меня почему-то всё время подмывало обернуться назад, словно кто-то невидимый разворачивал мою голову в сторону крёстного. Он… не крестился. Просто стоял по стойке смирно, вытянув руки по швам. «Волнуется, наверное», — думала я. Но когда после возгласа батюшки «…и поклонися Ему», крёстный продолжал стоять в позе сурка, я не выдержала и обратила на него внимание батюшки.

— Почему вы не креститесь? — спросил он.

— У меня вера другая! Мы не признаём креста, — гордо ответил «крёстный».

Немая сцена получилась не хуже чем в «Ревизоре» на подмостках БДТ.

Когда дар речи вернулся, выяснилось, что молодой человек — баптист, не признающий нательного креста, крестного знамения, а заодно и священников вместе с Церковью. Но как же он оказался в роли крёстного?! Да просто дружил с отцом ребёнка, попросили, согласился…

С того дня и поныне перед тем как вписать имя крёстного в журнал регистраций крещений, я обязательно спрашиваю: «Крещёный? Православный?» И представьте — не зря! Хотя чаще всего, конечно, этот вопрос вызывает недоумение, а порой и обиду, но за более чем тридцатилетний срок нашей службы на приходе набралось до десяти случаев, когда кандидаты в крёстные были откровенно не верующими или вовсе не крещёнными.

А однажды к нам обратилась моя бывшая однокурсница с просьбой окрестить её новорождённого сына. «Я убеждённая атеистка, — сказала она. — Но… у сына нет отца, так пусть будет хоть Ангел Хранитель». Надо сказать, что древний церковный устав запрещает крестить младенцев у неверующих родителей. А откажи мы ей — и ребёнок остался бы некрещёным, может быть, навсегда, а у неё самой лишь окрепло бы предубеждение против веры и Церкви. И мы окрестили малыша. А через несколько лет она и сама приняла крещение.

Другой мой некрещёный однокурсник ещё в студенческие годы поверил в Бога и даже — что подчас бывает труднее — поверил Богу. Не раз просил он меня заказать в храме молебен о здравии его близких, помолиться о нём самом. И Господь дважды спас его жену — тогда ещё невесту — от смерти. Но окреститься сам он всё никак не решался. «У меня столько грехов, — говорил он, — как это крещение их смоет? Я должен сам за них ответить! И не хочу, чтобы мне их простили просто так». Вот ведь какие искушения может воздвигнуть враг рода человеческого, чтобы воспрепятствовать спасению! Самому человеку до такой изысканной ереси не додуматься. Так и жил он все эти годы: просил друзей молиться за них, за больную жену, крестил собственных детей, а сам — только издали любовался красотой православных соборов, да топтался у входа в храм, пока там служили молебен за лежащую на операционном столе жену.

«Силён сатана!» — любила повторять моя давняя соседка по дому. Но Господь — долготерпелив и многомилостив. Возвращаясь к жизни из почти небытия (несколько инсультов, трепанация черепа), жена моего приятеля выздоравливала, рожала детей, и они росли, весёлые, здоровые. А мой приятель — уже редактор газеты — всё медлил: «не готов».

Выросли дети, появились внуки, вышла на пенсию жена, да и самому остался до пенсионного возраста какой-то год-другой. И вот — долгожданное: «Я крестился!»

Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе. За эти долгие годы — да что там годы, десятилетия! — пребывания в чине оглашенных (а как его ещё назвать, ведь заявил о своей вере, только последний шаг никак не решался сделать) мой приятель изучил столько, что иному крещёному в детстве и не привидится. А я все эти годы поминала его как оглашенного, так и в помяннике записала (оглашенными в древней Церкви назывались люди, готовящиеся к принятию таинства Крещения). Теперь этот новенький христианин навёрстывает упущенное: ходит на литургии каждое воскресенье, читает Библию и не устаёт восторгаться красотой своей веры. «Приезжай летом, — пишет чуть не в каждом электронном письме. — У нас тут такие храмы! Я тебе всё покажу».

Приеду — Бог даст. Ведь сколько не злиться зимней вьюге — снег тает. И ржавый мифический трактор атеизма рассыпается под лучами Солнца Правды.

Пятая заповедь

Когда мы прослужили на приходе около года, батюшка взял на две недели отпуск, чтобы съездить на родину и перевезти оттуда кое-какие вещи. Я оставалась с сыном-грудничком дома.

Буквально на следующий день, когда я гуляла с малышом, пришёл мужчина и спросил священника.

— Мать помирает, — пояснил он. — Велела попа ей привести.

Я объяснила, что батюшки нет и вряд ли стоит ожидать его скоро. Так что лучше поискать священника на других приходах. Выругавшись, мужчина ушёл. Но на следующий день появился снова.

— Не хочет мать чужого попа. Сказала, ищи своего.

— Но он уехал и будет не раньше чем через неделю, — возразила я.

— Да пойми ж ты, — взревел мужчина, — мать у меня помирает! Всю жизнь мне твердила: «Пятая заповедь! Чти отца и мать!». А я последней её воли выполнить не могу!

«Да где же вы раньше были! — в сердцах подумала я. — Почему о священнике вспоминают, только когда человек стоит на пороге вечности?»

Сотовых телефонов тогда не было, да и обычный — лишь на почте. И вообще, звонить было бессмысленно, как и слать телеграммы: родина батюшки за тысячу километров, и там он ездит по райцентру, ищет попутную машину, которая поедет через наши края, пакует вещи… Не может же он бросить всё и мчаться обратно. Да и зачем? Сын этой старушки вполне может нанять транспорт и привезти священника с другого прихода. Но он приходил