Я задумался.

Значит, два месяца по-нашему.

– Солнца меняются? – удивился я, подняв голову к небу.

– Конечно. С первого на второе и со второго на третье.

– Я запутался, – честно сказал я.

– Да забей, человек, надо будет – разберешься. – Дэкк выхватил из моих рук свой водяной круг и сунул в карман.

А я ведь оказался прав. Одна капля воды, которая постепенно наполняла водяной круг, была равна минуте нашего времени, и, соответственно, один водяной оборот был равен часу.

– А как твое время работает – колись!

– Да точно так же, – ответил я. – Минуты идут, перерастая в часы. Нет никакой разницы.

– И что ты должен сделать со своим водяным кругом? – спросил меня Дэкк, кивая на часы, которые все еще держала в руке Летта.

Я пожал плечами:

– Наверно, завести таймер.

– Для чего?

– Чтобы вернуться в свой мир и не было слишком поздно.

– Поздно для чего? – не понимал Дэкк.

Вообще я не отдавал себе отчет в том, что делал. Я никак не думал, что каждые последующие двадцать четыре часа окажутся годами в моем мире. Я знал только одно: хочу узнать, что приготовил для меня Гиллиус. Я хотел знать, на что рассчитывать с Галлией! Поэтому я снова завел будильник и сунул его в карман. Будь, что будет.

Про зеленую пилюлю я никому не рассказывал.

На горизонте показалось дерево мага. Дэкк остановился.

– Ну, мне пора, – сказал он.

– Ты же с нами хотел. – Летта возмущенно остановилась.

– К Зергусу не пойду.

Летта была недовольна, что он от нас удирает.

– Не горюй, – сказал ей Дэкк. – Жизнь наладится.

Мне показалось, он был ей симпатичен.

Мы вышли к поляне, огороженной плотной нитью деревьев.

– Сколько же их здесь? – удивился я, пытаясь сосчитать приблизительное число гиллов. – Пятьдесят? Сто? – Они все подходили и подходили. – И что, Зергус их всех должен принять?

– Ага, – улыбнулся уголок рта Летты. – Конечно. Обычно за три водяных оборота Зергус успевает принять не больше десяти гиллов.

– Десяти? – Я схватился за голову. – А что остальные? Их здесь больше сотни.

Летта пожала плечами:

– В следующий раз придут. Учитель же не может разорваться на части.

– Согласен.

Тут ко мне подошел небольшого роста мальчишка. Поля его цветастой шляпы закрывали лицо.

– Имя? – коротко спросил он.

– Э… Богдан. А зачем вам?

– В список внесу. – Он поднял руку и пальцем в воздухе стал что-то писать. – Что после «Б»?

– О – ответил я, помогая ему сложить из букв мое имя, – потом Г, Д, А, Н. Богдан.

– Ожидайте. – Он закончил писать и указал пальцем в небо.

В воздухе на секунду появились крупные буквы, которые сложились в мое имя, потом они быстро уменьшились, и надпись улетела, словно синичка.

– Хм, – буркнул я. – А что еще за список?

– Первый раз? – спросил мальчик.

Я воодушевленно кивнул, а он так тяжко вздохнул, что я пожалел о своем ответе.

– Я заношу вас в базу ожидающих в этом солнце, – начал объяснять он совершенно безразличным, я бы даже сказал, слегка раздраженным голосом. – После окончания записи вы подходите вон к тому столу и вытягиваете свой номер из одной из трех категорий: «срочно», «вопрос жизни и смерти» или «терпимо».

Я посмотрел на стол, на который он указал. За ним сидели три девушки, напротив каждой стояла прозрачная емкость. Мне показалось, там была голубая вода, которая без остановки крутилась.

– Хорошо, а потом что? – спросил я.

– Получаете номерок и ждете.

– И долго ждать?

Тут он приподнял шляпу, чтобы вытереть пот, и из-под нее вывалились два длинных висячих уха. Теперь я мог видеть его лицо, и оно оказалось далеко не мальчишеским. Это был взрослый мужчина.

– Три водяных оборота – ваш срок! – рявкнул он. – За это время босс беседует с населением! Что тут неясного?

– А у вас родственника на проходной случайно нет? – спросил я, вспоминая Лиллипутуса в Дымке.

На что он ответил:

– Ты на что намекаешь? – И сделал шаг в мою сторону.

– Да ни на что, просто гово…

– Что я устроился на эту должность по блату, да? Нет у меня никакого родственника нигде! Это ясно? Я прошел у Зергуса собеседование на эту вакансию! Со-бе-се-до-ва-ни-е! – по слогам проговорил он.

– Да ясно, ясно, – стал отступать я. – Не заводись. Нет родственника – так нет.

Он снова натянул шляпу на лоб, пряча висячие уши:

– То-то же… еще есть вопросы? По поводу записи!

– Да нет, наверно, – ответил я.

– Так да, нет или наверно? – Еще немного – и он бы взорвался, словно пакет со скисшим кефиром. – Ты употребляешь в одном ответе три совершенно разных варианта! Это недопустимо! Мне нужен четкий ответ!

– Нет! Мой ответ – нет. У меня больше нет вопросов.

– Ну и смена меня ожидает! – буркнул он себе под нос и пошагал прочь.

– Ого, как все строго. – Я повернулся к Летте, она рассеянно смотрела на землю. – Я говорю: ого, как все строго! – Я чуть ли не крикнул ей в ухо.

– Что? – очнулась она. – А? А, да, да, строго. Надо получить номерок.

Мы ждали окончания записи. Явный родственник Лиллипутуса бегал от гилла к гиллу, внося их имена на небо, после чего они исчезали. Я смотрел на тонкое белое дерево, растущее посередине поляны. На нем выпирал конусообразный сук, который вдруг зазвенел.

Лиллипутус-2, услышав звонок, помчался к нему и, поспешно сняв сук, приложил к уху.

– У аппарата, – сказал он, пытаясь сделать дыхание ровным. – Так. Да. Да. Да. Никак нет. Да. Принято. – И повесил трубку.

– Внимание, объявление от Зергуса! – крикнул он.

Тут же все замолчали.

– Запись закрыта, – сказал карлик. – Но время приема увеличивается на двадцать капель воды!

Все обрадованно заулыбались.

– Ой, я к нему обязательно попаду! – крикнул мужчина рядом со мной.

От возбуждения он пытался проглотить собственную руку.

Карлик поспешил к столу, где находились три прозрачные емкости.

– Берем номерки! – крикнул он в воздух. – Все берем номерки!

Мы побежали в образовавшуюся очередь.