— Дай сюда, — велел Талгат, забирая у меня телефон.

— Вер! — завопил брат, а потом осекся: — Ой, Талгат Аскарович… А Вера где?

— Стесняется тебе показаться, говорит, лицо красное, — хохотнул Талгат, а я выхватила у него телефон с возмущенным окриком.

— Не говори ерунды! Ильюш, случилось что-то?

— Нет, — брат выглядел растерянным. — Просто хотел сказать, что сегодня последние анализы возьмут… А ты… А вы почему с Талгатом Аскаровичем вдвоем?

— Ну… понимаешь…

Я старалась подыскать слова, но все нужные куда-то затерялись. Талгат взял моё запястье, развернул телефон к себе.

— Мы на автодром ездили, я твоей сестре показывал, как там все устроено, чтобы она сама оценила и не волновалась, когда ты кататься приедешь.

Талгат говорил так убедительно, что я сама чуть было не поверила, что мы действительно были на автодроме. Ильюшка кивал.

— Это правда, Вер? Ты на самом деле разрешишь мне покататься? — неверяще выпалил он.

— Да, — выдавила я, понимая, что попалась в ловушку. — Только сначала разберёмся с операцией, хорошо?

Брат радостно закивал. Мы поговорили ещё немного, причём Талгат наобещал Ильюшке научить его водить, потом попрощались.

— Не надо давать ему обещаний, которые не собираешься выполнять, — покачала я головой, сжимая телефон в руке, когда Талгат вжал медаль газа, и машина рванула с места. — Ему будет больно, а из-за этого будет больно мне, — добавила тихо.

Талгат ничего не ответил, и всю дорогу мы молчали.

Когда машина, взвизгнув тормозами, остановилась на взлётной полосе, я очнулась от ступора, в котором находилась, и растерянно спросила:

— Зачем мы здесь?

— Слетаем в Монако, развеемся немного, — буркнул Талгат. Судя по всему, настроение у него испортилось, а что было тому причиной, я не знала.

— Это шутка? — не поверила я. — У меня даже загранпаспорта нет…

Талгат лишь хмыкнул, будто я сказала глупость.

— А вещи?.. У меня с собой только сумка…

— На месте купим, — отрезал Талгат таким тоном, что я предпочла замолчать.

Я никогда не летала, и сейчас чувствовала, как от страха подгибаются колени, когда поднималась по трапу самолёта.

— Боишься? — шлепнул меня по попке Талгат.

— Нет. С чего ты взял? — дёрнула я плечом, хотя голос дрожал. Низ живота свело судорогой, а ладони стали липкими от пота. Талгат лишь хмыкнул.

В салоне самолете все было белоснежным. Начиная от кожаного дивана и кресел, заканчивая формой персонала. Правда, персонал сразу же исчез, стоило самолету набрать высоту.

— Знаешь, это все довольно неожиданно… — проговорила я, наблюдая, как Талгат потягивает виски, как двигается его шея, когда он глотает, как длинные пальцы сжимают стакан.

Я поерзала на сиденье и вздохнула. Заметив мой взгляд, Талгат хмыкнул и достал из кармана пиджака небольшую коробочку, перевязанную красным бантом.

— Открой, — загадочно велел он.

Заинтригованная тоном его голоса, я потянула тесемку банта.

Тигрица нахмурила брови, стараясь понять, что это. Осторожно взяла двумя пальцами металлическую штуковину с розовым камнем, разглядывая. Старался не заржать в голос.

— А что это такое? — спросила удивлённо.

— А сама как думаешь? — ответил вопросом на вопрос, приподняв бровь.

— Не знаю… Первый раз такое вижу…

— Давай сделаем так. Я тебе не буду рассказывать, что это, а лучше покажу.

Тигра с недоверием посмотрела на меня, заподозрив неладное.

— Ну уж нет!

— Это я сам решу! — Подошёл к ней, подавая руку. — Не стоит постоянно не доверять мне, — подмигнул.

Когда Тигра осторожно вложила свою руку в мою, увлёк её на большой диван в левой части самолёта.

— Мне не нравится эта затея, — сказала Тигра, немного сопротивляясь.

— Ты ничего ещё не знаешь, но уже заочно боишься. Расслабься, Тигра, — сказал, толкая на диван. — Встань на четвереньки, — скомандовал ей.

— Что?! — Тигра вспыхнула, начиная догадываться о назначении подарка. — Это ещё зачем?!

— Делай, что велено! Ты, кажется, стала забывать, что я купил тебя не только для того, чтобы смотреть, как ты кончаешь, и слышать оскорбления. Давай живее! — рыкнул на неё. — И научись принимать подарки, — добавил, сдерживая смех.

Вера, недовольно возмущаясь себе под нос, встала, как сказал. От одного предвкушения появился мощный стояк. Подошёл к ней, задрал платье. Её маленькая попка призывно торчала. Провёл ладонью по ней, видя, как Тигра напряжена.

— Снова будешь меня шлёпать? — пробурчала вопрос.

— Нет. Кое-что поинтереснее. — С этими словами отодвинул полоску трусов в сторону, проведя пальцем по оголённой дырочке. — Расставь ноги шире, — приказал ей, помогая ещё и прогнуться в спине.

Достав смазку, обильно нанёс её на интересующие меня участки тела. Тигра подглядывала, задавая дурацкие вопросы. Я молчал, чем злил её ещё больше.

Когда надоела её трескотня, взял подарок, который вручил ей, направляя в узкую дырочку. Её попка сжалась, а хозяйка заверещала.

— Ты что задумал?! Какой кошмар! Что за извращения?! — Тигра брыкнулась, пытаясь нарушить всю композицию.

Сильно приложив её по заду, заставил замереть. Тигра взвизгнула от боли. Удар оставил ярко-красный след.

— Всего-то анальная пробка, Тигра! И ты примешь мой подарок, даже если не хочешь! — Осторожно начал продвигать пробку в дырочку под возмущённые возгласы.

Спустя несколько секунд Тигра замолчала, прислушиваясь к ощущениям. Начал потрахивать её кончиком пробки, которая пока упорно не пускала на всю длину.

— Проклятый извращенец… — сказала шёпотом Тигра, начиная сдавать позиции.

— Ты ещё будешь умолять поиграть ей в тебе, — сказал, засовывая пробку до конца.

Вера выгнулась сильнее, тихо застонав. В моих штанах уже полыхало пламя и я, быстро стянув штаны, подошёл к лицу Тигру, ткнув членом ей в лицо.

— Пососи, пока привыкаешь к пробке, — взял её за волосы, направляя по адресу.

Снова хотела возмутиться, но с хером во рту это плохо получалось. Тигра не успела опомниться, как насасывала разгорячённый член. Её поза раком, да ещё с пробкой, возбудила пиздец как. Чуть не кончил ей в рот, но вовремя высунул.

— Оставайся на месте.

Снова пошёл к её охуенному заду, засунув член в другую узкую дырочку. Вошёл, как по маслу. Он текла, радостно меня приветствуя.

— И кто из нас извращенец, Тигра? Ты течёшь от этой пробки, как никогда! — сказал, остервенело трахая её.