Спустя пару бокалов обстановка за столом становится более расслабленной. Мой муж шутит, и все смеются. А когда шутит кто-то из его боссов, Макс и сам едва не лезет из штанов, чтобы рассмеяться громче всех.

– Отличный вечер, – говорит вдруг кто-то, – только музыки не хватает.

– Я бы потанцевала! – Радостно пищит чья-то кукла-жена.

И другие куколки дружно ей вторят:

– Да-да, включите музыку!

– Кстати, насчет музыки. – Оживляется Алекс. – Ханна, ты ведь вроде как-то говорила, что ты музыкант?

Я закашливаюсь. Медленно поднимаю на него взгляд. Сохранять спокойствие становится все труднее.

– Да? Ну… В любом случае, это в прошлом.

– А на чем ты играла?

– Да ни на чем. – Отмахиваюсь я, когда все взгляды устремляются на меня.

– На скрипке. – Гордо говорит Макс и берет меня за руку. – Ханна выступала в оркестре, у нее даже был талант. Да, милая?

Я поворачиваюсь к мужу. Если бы взглядом можно было убивать, у него из горла прямо сейчас брызнул бы фонтан крови.

– Скрипка? – Присвистывает Алекс. – Ого, да это серьезно! Так ты… больше не играешь?

– Ей надоело. – Отвечает за меня супруг. – Ханна давно забросила музыку.

От его трогательной, сопереживающей и немного горделивой улыбки у меня все внутри переворачивается.

– Я решила… посвятить себя семье. – Подтверждаю я, возвращая мужу эту гнусную, фальшивую улыбочку.

– Ох, и повезло тебе, Макс! – Замечает Александр. – Моя Ниночка никак не бросит свой бьюти-блог!

– Да, спасибо. – Довольно кивает Макс. – Мне очень повезло.

– Жаль. – Вдруг говорит Алекс. – Я бы сейчас послушал, как ты играешь, Ханна.

– И я! – Поддерживает его кто-то с другой стороны стола.

– И я, – вступает один из боссов.

– Не стоит. – Отвечаю я, опуская взгляд. – Макс не любит громких звуков.

Прежняя Ханна точно бы промолчала, но теперь я словно другая, и мне хочется ударить мужа посильнее.

– Что? Кто не любит? Я? – Смеется Макс. – Милая, да я обожаю, когда ты играешь!

– Да? – Удивляюсь я, сканируя его лицо.

– Ну, разумеется!

– Но в последний раз ты сказал, чтобы я спрятала свою скрипку на чердак, пока у тебя не лопнула башка. – Я произношу эти слова тихо, но четко. И с такой интонацией, что над столом немедленно воцаряется тишина.

– Наверное, просто устал в тот день. – Сжигает меня взглядом муж.

Он шутливо хлопает меня ладонью по плечу.

– Наверное. – Усмехаюсь я и опускаю взгляд в свою тарелку.

– И Алекс прав. Давай, сыграй нам! – Требует Макс. – Что-то я ужасно соскучился по твоей игре!

Он что, издевается?

Я смотрю на него и не верю своим глазам. Да он смело может давать уроки по лицемерию всем желающим! Макс никогда не интересовался музыкой. Он только и старался, что быстрее свернуть любые разговоры о моей работе и моем увлечении. Он даже искусством это не считал! И шутливо обзывал мою игру скучным «пиликаньем»!

– Милый, но я не притрагивалась к инструменту несколько лет.

– Ну, и что? Разве может это как-то повлиять на мастерство того, у кого прирожденный талант?

– Давай! Давай! – Вопят подвыпившие гости. – Ханна, мы тоже хотим послушать!

Я перевожу взгляд на Алекса. Мне хочется испепелить его. Это он заварил всю эту кашу! Но тот лишь согласно кивает.

Ладно…

Медленно встаю и выхожу из-за стола. Слышу, как продолжаются разговоры на отвлеченные темы, и иду на ватных ногах на чердак.

Ненавижу. Ненавижу обоих!

Беру скрипку и возвращаюсь. Меня встречают аплодисментами. Я замираю посредине комнаты и оглядываю всех этих людей. Да им вообще плевать, что им сейчас сыграют, и сыграют ли! Они ничего не поймут. Макс пытается ободрить меня взглядом – он единственный, кому важно, чтобы я не ударила в грязь лицом.

И только Алекс смотрит на меня исподлобья. Он кажется взволнованным и напряженным не меньше меня. Его будто тревожит моё грядущее выступление.

Дрожащими руками я поднимаю инструмент и прислоняю к себе. Беру смычок, закрываю глаза и… прикасаюсь им к струнам – бережно, невесомо.

Первые ноты кажутся тончайшими паутинками, они только отдаленно напоминают звуки. Я пробую, вспоминаю. Мы со скрипкой будто здороваемся, будто аккуратно дотрагиваемся друг до друга.

А потом я начинаю играть.

Сначала осторожно, а потом все свободнее, сильнее и яростнее. У меня захватывает дыхание. Я будто уношусь обратно в прошлое, где музыка была для меня единственным средством выражения мыслей. Туда, где она была для меня воздухом в душной обстановке жестокого детства, полного бед и лишений.

Она уносит меня так далеко, что я оказываюсь в мире, где всё наполнено счастьем и радостью. Там небо практически касается земли, и постоянно светит солнце. Там все наполнено любовью и улыбками, там ярко и красочно переливается радуга, с которой малышня катается, точно с горки. Я словно снова в том мире, в котором так хотела оказаться в детстве.

Я снова там.

Остановить скольжение смычка уже невозможно. Душа инструмента оживает, и мы с ним проживаем это мгновение вдвоем. Ноты летят в небеса, струны дрожат, а скрипка радуется и рыдает. И я рыдаю. Вся комната рыдает вместе с нами: о несбывшихся мечтах, о любви, которой так и не знало моё сердце, об огне, который еще плещется в груди, не находя выход, и обо всем, что не позволило нам стать свободными и открыться миру.

Мелодия обрывается так же резко, как и началась.

Скрипка таинственно умолкает, и последние ноты повисают в воздухе трепетным звоном. Я опускаю смычок и чувствую, как рассеиваются тучи. Мою душу охватывает безграничное счастье. Я дышу ровно и глубоко. Мне хорошо. На глаза просятся настоящие слезы.

– Браво! Брава! – Начинают кричать люди за столом.

Столовую разрывает грохот аплодисментов, и Макс даже встает, чтобы горделиво похлопать мне громче всех.

А Алекс сидит, не шелохнувшись. Его губы плотно сжаты, лицо выглядит бледным. Он будто смятен чем-то. И не отрывает от меня глаз.

– Мне нужно покурить. – Поднимается из-за стола Александр. Он подходит ко мне и галантно целует мою руку. – Это было прекрасно, Ханна. У меня нет слов.

– Спасибо. – Киваю я.

– Прошу всех, кто собирается на перекур, за мной в сад. – Подскакивает к нему Макс. – Он наклоняется и спешно целует меня в лоб. – Умница!

А затем провожает коллегу по направлению к нужной двери.

– А где здесь уборная? – Вопрошает одна из девиц, поднимаясь.