Ощущение теплоты на руке исчезло. Да и было ли оно на самом деле?

Она не была уверена, что понимает, куда делось ее тело. Ощущение было такое, как будто у нее осталась одна голова. В мозгу возник образ тела, сложенного из разных, но не соединенных между собой частей.

На мгновение этот образ осветил темноту, но потом она вновь поглотила Исобел.

И тем не менее свет не исчез полностью. Темнота уже не была такой непроницаемой. Где-то вдали появились оттенки серого. За видением протянулся световой след. Нить, до которой ей надо добраться. Которая выведет из тьмы.

Но она не знает, как это сделать. Ее сердце начало громко стучать в груди, пока она мысленно рисовала себе картину, как эта нить исчезает и она вновь проваливается во мрак.

– Прошу, только не исчезай! – кричала Исобел серому пятну, которое одновременно и обещало ей что-то, и дразнило ее. – Возьми меня с собой! Не бросай меня!

Неожиданно она впала в ужас перед абсолютной пустотой темноты и не могла понять, что это может значить.

Пиканье становится чаще, и чьи-то руки касаются Исобел. Может быть, они собираются соединить ее разрозненные части?

Сердце возобновляет свой обычный ритм, и серое пятно возвращается. С ним она не чувствует себя такой одинокой. Из темноты до нее доносится голос. Слова пробиваются сквозь туман. Она не понимает, что это значит, когда слышит:

– Одно для тебя и одно для меня…

Ким взглянула на часы. Ее собеседник опаздывает уже на десять минут.

Она отодвинула в сторону жидкий кофе, благодаря которому смогла занять место за столиком. Детектив выбрала это заведение отнюдь не из-за здешних кулинарных изысков. Замызганная забегаловка в технопарке Брирли-Хилл – не то место, которое она обычно выбирает для своих встреч. Но «Джо’з дайнер» располагался в достаточно укромном месте, так что их здесь никто не увидит.

Ее так и подмывало встать и уйти, но, черт побери, ей эта встреча была нужнее, чем ее собеседнику.

Инспектор увидела, как с улицы в помещение влетела оса и уселась рядом с сахарницей на соседнем столе. Ким мгновенно вспомнила об Элвисе, а потом и о Кэтрин, ради которой она здесь и оказалась.

Колокольчик над дверью звякнул, и та открылась.

Трейси Фрост даже не пыталась скрыть свое презрение, пока искала глазами Стоун.

Пятидюймовые шпильки процокали к месту, где сидела Ким; за спиной у журналистки развевались светлые волосы.

На Трейси были черные, сшитые на заказ брюки и майка пастельного цвета с отворотами на рукавах. На сумке, от которой за версту несло дороговизной, висело болеро[53] пурпурного цвета.

Она уселась на противоположный стул и поставила сумку на колени.

Ким не могла ее ни в чем обвинить. Она сама не хотела бы, чтобы ее вещи соприкасались с полом или, что в данном случае было практически одним и тем же, с поверхностью стола. Стоун успела случайно провести рукой по столешнице, и ладонь чуть не прилипла к жирным пятнам, покрывающим всю ее поверхность.

Ким взглянула на чашку с чуть теплой жидкостью.

– Будешь?

Трейси посмотрела на нее как на сумасшедшую.

– Только по приговору суда.

Женщина за соседним столом, услышав слова Фрост, окинула ее холодным взглядом.

И люди еще смеют говорить у нее за спиной о том, что ей не хватает навыков общения… Ким улыбнулась женщине примирительной улыбкой – и в ответ получила еще более ледяной взгляд.

Трейси же этого даже не заметила. А если б и заметила, то не обратила бы на это никакого внимания. Кожа этой женщины была толще кожи старой коровы.

– Так что же случилось, инспектор? Ты звонишь и просишь меня о встрече в месте, которое найти сложнее, чем девственницу в Дадли. Хотя обычно мне удается добиться от тебя только слова «отвали!».

Женщина за соседним столиком с отвращением покачала головой. Ким предположила, что она сама из Дадли. Если они здесь задержатся, то Трейси наверняка умудрится оскорбить каждого из сидящих за столами.

Но Ким не могла не улыбнуться словам журналистки. Все правильно. Она действительно ненавидела и саму Фрост, и те методы, которые та использовала в работе. Правда, сейчас все это могло пригодиться.

– Я хочу поговорить с тобой об этом преступлении, – сказала Ким.

– Я знаю, что ты зашла в тупик в расследовании, Стоун.

– Послушай, с ним все не так просто. Скоро публика потребует рассказать подробности об этом секретном месте. И чем больше я стараюсь сохранить тайну, тем хуже будет в дальнейшем, а мне сейчас не хватает только протестующих с повязками на головах и плакатами в руках, которые будут отвлекать всех от дела.

– Ты что, хочешь сделать заявление? – с недоверием поинтересовалась Трейси.

– Только как «анонимный источник», – ответила Ким.

– Ладно, но, как мне кажется, ты что-то задумала, – согласилась Фрост.

Теперь не помешает немного искренности.

– Трейси, ты знаешь, что я тебя ненавижу. Я этого и не скрываю, и если б у нас был хотя бы еще один криминальный репортер в городе, то ты сейчас здесь не сидела бы.

На этот раз у Трейси буквально отвалилась челюсть. Конечно, Ким знала, что об услуге надо просить совсем по-другому, но сейчас она общалась с Трейси Фрост. Несколько мгновений Стоун наслаждалась ошалелым выражением на лице журналистки, а потом продолжила:

– Я тебя использую, Трейси. Статья должна появиться в местной газете, а ты – единственная, кто может ее написать.

– Стоун, я тебе не верю…

– Значит, не срослось, – сказала Ким, отодвигая стул. – Я поговорю с…

– Нет… не надо… – Трейси схватила ее за кисть.

Инспектор освободила руку.

– У меня нет времени на то, чтобы что-то объяснять. Или ты достаешь свой блокнот, или я ухожу.

Трейси выудила из сумки ручку и блокнот для стенографии в металлическом переплете. Левой рукой она провела по столу, прежде чем поставить на него свою сумку.

Ким вернулась на свое место.

– «Вестерли» – это научно-исследовательская лаборатория, в которой изучают влияние насекомых и окружающей среды на человеческие трупы. Находится оно не менее чем в полутора милях от ближайшего жилья. В настоящее время на площади в два с половиной акра расположено семь мертвых тел. Все они получены абсолютно законным путем. Работает в лаборатории профессор Кристофер Райт, которому помогает Джамиль Мохаммед. Оба блестящие профессионалы и…

– Я говорила с какой-то женщиной, – прервала ее Трейси.