Я знал. Это означает полный конец, он же Армагеддон, он же Рагнарек и так далее.

«Да не бойся! — рассмеялся мой непосредственный начальник. — Каким это образом ты сможешь автомобиль в кювет скинуть?.. Тьфу, то есть мировую исто-рию подвести под абзац? Для такого деяния, помимо невероятной дерзости, нужна еще и чудовищная сила, которой ни ты, ни я, ни… — Он многозначительно ткнул пальцем вверх и продолжил шепотом: — Ни он — не обладаем… »

— А если огненные окажутся такими же неотесанными озабоченными мужланами, как и ледяные? — подумав, проскулил Степан Федорович.

Я потер ладонями виски. Чудовищная сила — надо же! Разве мог я представить, что такое на самом деле — истинное невезение?..

— А если! А если! Чего рассуждать-то? Действовать надо! А насчет озабоченности огненных горцев… Не исключено, — подтвердил я. — Да против такой обворожительной красотки вряд ли кто-нибудь вообще сможет устоять. А что такого? Применим испытанную тактику — походка от бедра, томный взгляд… Юбочку можно укоротить, а лиф — вообще снять. И огненные горцы, как грызуны под дудочку гаммельнского крысолова, спустятся в долину. Остается сущая ерунда — дождаться Лодура с батальоном троллей и произнести пламенную речь перед соединенной гвардией. Только и всего.

— Больше никаких походок от бедра и томных взглядов! Я мужчина! — Степан Федорович с такой горделивой поспешностью вскинул голову, что у него слетел лиф. Пришлось ему ойкнуть и отбежать в кустики.

Освежившись коротким отдыхом и завтраком из корней тростника (Степан Федорович, подобно травоядному динозавру, пожрал растительность в радиусе сто метров от себя), мы двинулись в путь. Как выяснилось сразу же, долина холмов очень удобная местность для скрытного передвижения даже с таким невероятным верзилой, каким стал мой клиент. Пару раз, услышав подозрительные голоса, мы прятались за первым попавшимся холмом и, стараясь не дышать, сплели там тихо, как мышки, пока источник шума не удалялся на безопасное расстояние.

Так мы прошли примерно половину пути. Впереди уже выросли багровые громады Огненных гор. На Степана Федоровича приближение земель огненных великанов подействовало явно удручающе, а я, наоборот, — здорово приободрился, главным образом оттого, что ветерок доносил до меня с гор отчетливый серный запах, напоминающий о родной преисподней. Все не так плохо! Когда-нибудь черная полоса в жизни моего клиента закончится, и тогда — по условиям договора — мне можно будет отправляться обратно в контору. Правда, за это время мне еще неплохо было бы ликвидировать мировой кризис, вернув историю в привычное русло. А вообще, надо впредь быть более внимательным при подписании договора. Ах, какие милые задания мне доставались в прошлом квартале! Загляденья, а не задания!

Чего стоит только коллективный заказ Сережи Жоха, Сени Костлявого и Вити Корявого перевыполнить месячный план на лесоповале! Или желание Гиви Центурадзе обворожить любую девушку при помощи волшебного слова «Вах»!

А что теперь? Э-э-э…

— Вах!

Я дернулся. Вот, блин, до чего доводят неуместные воспоминания. Не хватало мне еще и слуховых галлюцинаций.

— Мамочки… — пропищал Степан Федорович.

… И зрительных тоже. На меня смотрел вывернувший из-за встречного холма Гиви Центурадзе собственной персоной. Да не один, а с другом. То есть… Тьфу ты, что я говорю! Помотав головой, я убедился, что Гиви здесь совершенно ни при чем. Тот, кого я первоначально за него принял, действительно был обильно волосат, горбонос и темен лицом. Только ростом превышал Центурадзе в десятки раз и одет был в кожаную набедренную повязку, на которой болтался уродливый каменный топор. И пахло от него не киндзмараули и чахохбили с чесноком, а просто — серой.

Огненные великаны! Целых две штуки.

— Вах! — повторил великан, улыбаясь Степану Федоровичу. — Какой замечательный дэвушк…

Очевидно, горячие горцы во всех измерениях говорят на одном языке. По крайней мере, с одним и тем же акцентом.

— Болван! — раздался знакомый голос — Дурак, идиот, имбецил, кретин, гидроцефал! Я тебе покажу «дэвушк»! Как нужно разговаривать с нарушителем государственной границы?

— Слушай, извини… Стоять, кто идет?!

Только задрав голову повыше, можно было рассмотреть, что на плече у одного из великанов пристроился в позе ученого попугая беглый рейхсфюрер.

— Предводитель дворянства, это я, Адольф!

— Кто это там пищит? Поднимите его повыше!

— Не надо меня поднимать! — завопил я, но было уже поздно.

Когда вас неожиданно двумя пальцами поднимают в воздух и рассматривают, будто какую-то занятную безделицу, поневоле растеряешься. А если при этом к вашему носу приближается страшная морда необъятных размеров, вообще можно лишиться чувств. К счастью, я не потерял сознание и даже нашел силы для протестующего вопля:

— Поосторожнее, генацвале!

— Пусти его, дурак!

— А я думал, тебя убили, — доложил Гиммлер, когда огненный великан снова опустил меня на земно. — А ты — спасся. Прыткий ты, бес, ничего не скажешь…

— Насчет прыти помолчал бы, — огрызнулся я. — Кто бросил меня на верную смерть и позорно сбежал?

— Я не сбежал, — тут же отгавкался герр Генрих. — Я тактически отступил на заранее подготовленные позиции. Это кто с тобой?

— Мы ее берем в плен! — поспешили заявить оба великана. — Дэвушк, ты согласная?

— Не согласная я! — пискнул Степан Федорович, безуспешно пытаясь спрятаться за моей спиной.

— Она со мной, — крикнул я. — Киса, скажи своим головорезам, пусть и не мечтают…

— А ну, тихо! Стоять! Смирно! Вольно! — осадил Гиммлер привычно командирским тоном горячих горцев. — Без моего приказа лапы не распускать! А ты, Адольф, куда путь держишь?

— Я?.. Ну… Э-э-э… Так просто… Гуляем.

— Что значит — гуляем? Ты что, не в курсе — по всему Нифльхейму объявлено военное положение? Великий Донар и обожаемый фюрер, соединившись в непобедимую армию, готовят поход на земную поверхность. Вербуют в свои ряды огненных, холмовых и ледяных великанов. А потом и до троллей очередь дойдет.

— А я-то здесь с какого боку? — постарался удивиться я. — Я — сторона нейтральная. Я, видишь ли, решил вообще не воевать. И на всю мирскую суету наплевать с высокой колокольни… — Для убедительности я похлопал высоченного Степана Федоровича по ляжке. — Мне здесь понравилось. Тихо, тепло, местное население приветливое и покладистое. Жену вот подобрал себе. Кстати, познакомьтесь: Брумгильда, это Гиммлер. Гиммлер, это Брумгильда. Очень приятно… Построю себе хибарку где-нибудь на фоне пасторального пейзажа и буду жить-поживать… Детишки пойдут, огород, скотинка какая-нибудь… Да что я все о себе и о себе… Ты-то как, друг?

Герр Генрих озадаченно похлопал глазами.

— Неожиданное решение, — выговорил он. — Даже странно. Я-то, честно говоря, думал тебя в непобедимое войско завербовать… Лишний воин нам не помешает. Как я? Да как… Нормально… Едва я спрятался… то есть оборудовал оборонительно-наблюдательный пункт, меня обнаружили те три валькирии, охраняющие Нерушимые Врата. Ну, чьи кровати мы с тобой нашли в башне. И когда они меня догнали… то есть когда я разрешил им приблизиться, мы сразу нашли общий язык. Они быстро доставили меня в Асгард, и ты знаешь, Адольф? Фюрер меня даже не казнил! Он меня помиловал и восстановил в должности министра внешней политики. Так я и попал в Муспельхейм…