– Какой ужас! – сказала она с чувством. – В какой стране мыживем? Каждый день кого-то убивают. Уже стали убивать министров ивице-премьеров! И притом безнаказанно.

– Мы занимаемся расследованием, – робко возразил Потапов.

– Видим, как вы занимаетесь! – ядовито отчеканила ВероникаАндреевна. – Осталось только, чтобы нас насиловали и убивали в собственныхдомах. Нас уже грабят и расстреливают даже в охраняемых поселках.

– Какой ужас, Вероника Андреевна, – простонала Нелли.

– Я тебя понимаю, – с чувством произнесла вдова Глушкова. –Завтра у нас похороны. Я приехала на дачу, чтобы еще раз просмотреть бумагиФедора Григорьевича, и услышала такую страшную весть. Я все бросила, чтобы тебяувидеть.

– Вы одна разбираете бумаги мужа? – вмешался Дронго.

– Нет. Приехал и его заместитель, и его секретарь ЗояПавловна. Она так переживает случившееся, даже говорить не может. Алла и Олегтоже здесь. Они хотели посмотреть бумаги своего отца, и я не смогла имотказать.

– А я ничего не знала о делах Миши, – призналась,всхлипывая, Нелли Лопатина.

– Вы закончили свои вопросы?

Земсков нервничал, ему не хотелось оставаться в комнате, гдесидели две вдовы. Генералу хотелось как можно быстрее выйти на свежий воздух.Ему казалось, что оба преступления в Жуковке – это вызов лично ему. И емухотелось действовать. Но Дронго упрямо сидел на стуле.

– У меня последние три вопроса, – сказал он.

Нелли Лопатина перестала плакать и удивленно взглянула нанего. Похоже, ее насторожило упрямство эксперта. Вероника Андреевна поднялаброви, но возражать не стала. Потапов, сидевший с краю с безнадежным видом,отмахнулся. Он еще раз подумал, что завтра напишет рапорт об отставке. УбийствоЛопатина ему не простят, даже если произойдет невероятное и он найдет убийцу.

– Вчера вы говорили о монете, которую ваш муж подарилакадемику Глушкову на юбилей. Откуда вам было известно, что она очень ценная?Об этом сказал ваш супруг?

Вероника Андреевна перевела удивленный взгляд на подругу.

– Какая монета? – спросила она, недоумевая. – При чем тутмонеты Федора Григорьевича?

– Мы говорили о подарке, который Миша сделал на юбилейФедору Григорьевичу в день его юбилея, – пояснила Нелли, вытирая слезы. – А омонете мне сказал Миша. Он подчеркнул, что она очень древняя и дорогая.Надеялся, что подарок понравится Федору Григорьевичу. Хотя Глушков потом звонили говорил, что не может принять такой дорогой подарок. Но Миша настоял.

– Вы об этом знали? – поинтересовался Дронго у ВероникиАндреевны.

– Впервые слышу, – призналась она, с удивлением взглянув нахозяйку дома, – но не вижу в этом ничего странного. Нравственные принципыФедора Григорьевича были всем известны. А монету я не помню. Вероятно, былатакая, но вспомнить не могу.

– С кем больше дружил ваш супруг? – задал Дронго второйвопрос. – Кто чаще у вас бывал – Глушков-старший или его сын Олег?

Вероника Андреевна озабоченно посмотрела на Нелли и покачалаголовой:

– Тебе нужно быть осторожнее в своих высказываниях. Этиволкодавы запутают тебя и еще выставят виновной.

– Я дружу с Вероникой Андреевной, – чеканила Нелли, – а мойсупруг очень хорошо относился к ее покойному мужу и к его семье.

– Но с Олегом вы семейно встречались?

Нелли бросила настороженный взгляд на свою гостью и опустилаголову.

– Иногда, – сказала она, – кажется, встречались.

– Последний вопрос. – Дронго видел, как нервничают всеучастники разговора. И женщины, и мужчины. Все напряженно ждали вопроса, словноон мог решить нечто очень важное. – Ваш муж встречался с детьми от первогобрака?

– Что? – изумилась Нелли Лопатина, ожидавшая любого вопроса,но не этого.

– При чем тут дети от первого брака? – вспыхнула ВероникаАндреевна. – Вы хотите сделать ей больно своими бестактными вопросами?

– Уходим, – поднялся Земсков. – Я больше не хочу присутствоватьпри этом спектакле.

– Вы не ответили на мой вопрос. – Дронго продолжал сидеть,глядя в глаза вдове погибшего.

– Он… они… он… – Она растерянно посмотрела на ВероникуАндреевну, словно ища у нее поддержки.

– Конечно, встречался, – пришла ей на помощь более опытнаяВероника Андреевна. – И было бы странно, если бы отец не хотел видеть своихдетей. А ваши попытки как-то опорочить доброе имя Михаила Николаевича…

– Встречался или нет? – невежливо прервал монолог ВероникиАндреевны Дронго, по-прежнему глядя в глаза Нелли Лопатиной. – Они здесьбывали?

– Он встречался с ними в Москве! – зло крикнула она. – Чтовам от меня нужно? Бывали ли они здесь… Какое это имеет отношение к его смерти?

– Спасибо, – кивнул Дронго, поднимаясь со стула. – У менябольше нет вопросов.

– Уходите! – неожиданно закричала Лопатина. – И никогдабольше здесь не появляйтесь!

Дронго, а следом за ним и Потапов с Земсковым направились квыходу.

– Довели женщину до слез, – укоризненно сказал генералЗемсков. – Вы действительно садист. У нее мужа убили, можно сказать, на глазах,а вы лезете к ней с вопросами о его первой семье. Некрасиво, Дронго.

– «Можно сказать», – повторил Дронго слова генерала.

– Что? – спросил Земсков. – Опять не нравится? Думаете, онасама убила мужа? Спустилась вниз и застрелила? И Глушкова тоже? Илидоговорилась с Вероникой Андреевной, и они на пару убили своих мужей? Фантазияу вас буйная, только от этого никому не легче.

Земсков кивнул Потапову, и они двинулись дальше.

– Мне осталось задать лишь вопрос бывшей секретарше ФедораГригорьевича, и тогда я смогу сказать, как были совершены оба преступления, –неожиданно заявил Дронго, глядя на спины уходящих.

Генералы остановились, переглянулись и повернулись к Дронго.

– Что вы сказали? – У Потапова дрогнул голос.

– Я знаю, как были совершены оба преступления, – ответилДронго. – Мне остается только уточнить один факт у Зои Павловны, и вы можетесобрать людей, чтобы я рассказал, что здесь произошло.

– Опять ваши сказки… – недовольно поморщился Земсков. – Выхоть понимаете, какую ответственность на себя берете? Довели женщин до слез,издеваетесь над людьми. Я думаю, вам лучше покинуть территорию поселка.

– Соберите всех в одном месте, – настойчиво повторил Дронго.– И я расскажу вам, как были совершены оба преступления. Соберите, – сноваповторил он.