— А! Глория мне поведала, как сильно ей помог Шейн, ведь именно он рассказал ей, где меня искать. И это после того, как я ей объяснила, что он настоящий ублюдок!.. Она отвечает на все его звонки и болтает с ним. Они, наверное, и хихикают вместе и все такое.

— Знаешь, я пытался тебя найти. Я имею в виду в Интернете. Искал посты, все что угодно с твоим именем.

— Да, мне нужно было позвонить. Извини. Просто… это было не лучшее время в моей жизни.

— Зато я кое-что нашел, пока искал, — сказал Трент.

— Что?

— Скорее, я не нашел кое-чего. Обратил внимание, что на сайте недвижимости, где твоя мать размещает объявления, ее фотография есть, а никаких объявлений с ее именем нет.

— Ты имеешь в виду тот ее гламурный снимок? Ненавижу его.

— Думаю, да. Он такой нечеткий, смазанный.

— Она уверена, что кто-нибудь когда-нибудь увидит этот снимок и подпишет с ней контракт на запись диска.

— Я просмотрел все объявления на этом сайте за последние три года. И имени твоей матери нигде нет.

— Что это значит?

— А то, что за последние три года твоя мать не продала и даже не выставила на продажу ни одного дома.

— Ты шутишь.

— Нет. Сама проверь.

— Я и понятия не имела… Она ничего об этом не говорила.

Рокки напрягся, и в ту же секунду я увидела почему: на тротуар прыгнула белка и, увидев нас, замерла. Наверное, ее парализовал страх.

Наши лапы зарылись в снег, поводки натянулись, а белка метнулась к дереву и взобралась по нему наверх. Сиджей и Трент подвели нас к дереву. Рокки поставил лапы на дерево и весело залаял, давая ей понять, что если бы мы постарались, то обязательно ее поймали бы.

— Привет! — окликнула женщина сзади. Я подняла нос и, почуяв ее запах, поняла, что встречала ее раньше, только забыла где.

— Привет, Шерил, — ответила Сиджей. — Это мой друг Трент.

Женщина наклонилась и протянула нам с Рокки руку, чтобы мы ее обнюхали. На руке была перчатка, которая очень вкусно пахла. Я знала, что брать в рот ее не стоит.

— Привет, Трент. Привет, Молли.

— Мы встречались на рождественской вечеринке, — сказал Трент.

— Да, конечно, — ответила Шерил.

— Хм, — произнесла Сиджей, — Шерил, на вечеринке Молли подала сигнал, что… А мы так и не знаем. Я имею в виду…

Женщина выпрямилась.

— Да, у меня была опухоль, но очень маленькая, а меня постоянно что-то отвлекало. Я бы так и продолжала откладывать поход к врачу, если бы не Молли.

Я завиляла хвостом.

— Доктора говорят, что обнаружили ее весьма заблаговременно, поэтому… — Женщина усмехнулась. — Я позвонила твоей матери и все рассказала, она что, тебе не говорила?

— Нет, не говорила. Дело в том, что я… путешествовала.

Женщина наклонилась и поцеловала меня. Я завиляла хвостом, и Рокки тоже подсунул свою голову.

— Спасибо, Молли, — сказала женщина. — Ты спасла мне жизнь.

Когда мы вернулись к дому, Трент и Рокки ушли, а мы с Сиджей вошли внутрь. В нашем доме была только одна комната, куда я никогда не входила, потому что в этой комнате Глория любила сидеть и смотреть на бумаги, но именно сюда мы сейчас и направились. Там не было ни еды, ни игрушек, и я понятия не имела, зачем нам понадобилось сюда приходить. Сиджей выдвигала ящики и разглядывала бумаги, а я тем временем свернулась в клубок и стала подумывать о том, чтобы немного подремать.

— О нет, — тихо сказала Сиджей. Я услышала слово «нет», но, по-моему, оно не означало, что я плохая собака.

Моя девочка резко поднялась и вышла в коридор. Она была разозлена и шла, топая ногами.

— Глория!

— Я здесь!

Мы зашли в комнату Глории. Она сидела в кресле перед телевизором.

— Что это такое? — громко спросила Сиджей, тряся бумагами.

Глория присмотрелась, сузив глаза, а потом вздохнула:

— А, это…

— Наш дом конфискуют за долги?

— Не знаю. Все слишком запутано.

— Тут говорится, что у нас задолженность уже за шесть месяцев. Шесть месяцев! Это правда?

— Вряд ли. Неужели прошло столько времени?

— Глория, здесь говорится, что идет процесс отчуждения за долги. Если мы ничего не сделаем, то потеряем наш дом!

— Тэд сказал, что одолжит мне денег, — ответила Глория.

— Кто такой Тэд?

— Тэд Питерсен. Он тебе понравится. Красавчик с модельной внешностью.

— Глория! В твоем столе куча счетов, которые ты даже не вскрывала.

— Ты что, рылась в моем столе?

— У нас просроченная задолженность по оплате за дом. Ты не думаешь, что я имею право об этом знать?

— Кабинет — моя личная комната, Клэрити.

Гнев Сиджей начал потихоньку утихать. Она опустилась в кресло, и бумаги упали на пол. Я обнюхала их.

— Что ж, ладно, — сказала Сиджей. — Видимо, придется взять немного денег из фонда отца.

Глория ничего не ответила. Она смотрела телевизор.

— Глория, ты меня слышишь? Ты всегда говорила, что есть положение, которое позволяет в экстренном случае — например, если мне нужна операция или что-то в этом роде — снимать деньги. По-моему, перспектива лишиться дома является как раз таким случаем.

— А как ты думаешь, почему у нас вообще появилась задолженность?

— Прости, что?

— Там было мало денег. Твоему отцу следовало застраховать свою жизнь на бо́льшую сумму. Он никогда не умел планировать.

Сиджей стояла совершенно неподвижно, я слышала, как бьется ее сердце. Переживая, я ткнулась мордой ей в руку.

— О чем ты говоришь? Ты взяла деньги? Деньги отца? Мои деньги? Ты взяла мои деньги?

— Эти деньги никогда не были твоими, Клэрити. Это деньги, которые для тебя оставил твой отец. Все деньги я на тебя и потратила. А как, по-твоему, я оплачивала твое питание, платила за дом? Как насчет наших поездок, круиза?

— Круиз? Ты вскрыла фонд, чтобы поехать в круиз?

— Когда-нибудь ты тоже станешь матерью. И тогда все поймешь.

— А твое барахло, Глория? Твои машины, твоя одежда?

— Ты думаешь, мне не нужна одежда?

Сиджей вскочила на ноги. От гнева ее тело сделалось жестким, и я съежилась.

— Я тебя ненавижу! Ненавижу! Ты самый подлый человек на свете!

Всхлипывая, она выбежала в коридор, я не отставала от нее ни на шаг. По пути к выходу моя девочка схватила какие-то вещи с кухонной стойки, подбежала к машине Глории и открыла дверцу. Я запрыгнула на переднее сиденье.