Но разве кризис кончился, если Эдвард все еще боролся с бессонницей и носил одежду брата, чтобы чувствовать себя цельным? Если он навсегда потерял семью? Всякий раз, когда Лейси с нетерпением спрашивала его про лагерь, Эдварду приходилось скрывать раздражение. Нет, мне не нравится лагерь, думал он. Легче становилось только от мысли о том, что этот новый опыт не был невыносимым. Эдвард избегал общества тети и все больше времени проводил у Шай. Он понимал, почему взрослые хотели, чтобы он исцелился, – им никогда не понять, через что он прошел. Разве что Лейси понимала.

Когда лето закончилось, тетя находилась в страшном возбуждении оттого, что Эдвард будет учиться в старшей школе. Эдварду же ее поведение казалось странным – он не видел никакой разницы со средней школой. Они с Шай продолжали учиться в том же здании, учебным процессом руководил тот же директор. Просто занятия переместились на два этажа выше. Единственное изменение, которое показалось Эдварду значительным, – это то, что он больше не был освобожден от физкультуры. И больше не мог проводить свободные часы за чтением и рисованием.

Огромный школьный спортзал располагался в дальнем углу четвертого этажа. Эдвард застал учительницу в кабинете перед первым уроком и сказал:

– Я не могу бегать быстро и иногда теряю равновесие. Думаю, будет лучше, если я посижу на трибунах и посмотрю. Я могу вести счет. Или управляться с секундомером. Считать время или что-нибудь в этом духе.

Учительница физкультуры, приземистая женщина по имени миссис Тухейн, с короткими каштановыми волосами и свистком на шее, даже не оторвала глаз от планшета.

– Это физкультурный класс, мальчик, здесь каждый сам за себя. Сложно будет не только тебе. Даю пять минут, неженка, на то, чтобы одеться, и лучше тебе стоять у желтой линии, когда я войду в зал.

– Но…

– Никаких «но».

Эдвард переоделся и нашел Шай, ожидающую его за дверью раздевалки.

– Думаю, мы начнем с секции баскетбола, – сказала она. – Ты когда-нибудь играл в баскетбол?

Ни Эдвард, ни его брат никогда не бросали мячи в корзину на детской площадке. Он покачал головой:

– Мой отец был невысокого мнения о командных видах спорта.

– А вдруг тебе понравится? Я люблю выбивать мяч из рук всяких засранцев, в баскетболе это не запрещено, а даже прописано в правилах. – Она кинула на него косой взгляд. – Вдруг ты хорош в спорте.

– Это маловероятно.

Шай пожала плечами.

Эдварду было холодно в спортивных штанах. Он рос так быстро, что у него все время болели руки и ноги. Ему не хотелось здесь находиться.

– Перестань искать во мне суперспособности, хорошо? Я не гребаный волшебник!

– Я и не ищу больше.

Он посмотрел на нее и понял, что это правда. Гарри Поттер остался в далеком прошлом, и все их ожидания, все ребячество остались там же. Они взрослели. Эдвард в своем растянутом теле разочаровывал и Шай, и себя. Он предчувствовал волну печали, но с удивлением осознал, что злится. Злость отразилась в голосе:

– Я не могу обещать тебе, что преуспею в баскетболе.

– Господи-и-и-и, – протянула Шай. – Все в порядке.

С пылающим лицом он последовал за ней на площадку. И встал рядом с другими учениками. Когда началось занятие, Эдвард понял, что акустика спортивного зала просто невыносима: визг свистка, грохот баскетбольного мяча об пол, шарканье ног и глухие удары тел друг о друга. Шум зала и настойчивость звуков пробуждали воспоминания, от которых он пытался убежать. Эдвард пересек площадку, слыша в ушах оглушительное биение собственного сердца. Он отвел глаза, чтобы никто не передал ему мяч. Один раз, когда мяч все же сам прыгнул к нему в руки, все его тело сжалось. Он отшвырнул его, словно гранату, готовую взорваться.

Дважды учительница физкультуры крикнула:

– Адлер, ты бежишь не в ту сторону! Развернись!

Эдварду казалось, будто часы на стене остановились или что время поглотило его, как зыбучий песок, и он будет потеть и паниковать в этом зале вечно. Когда кто-то врезался в него, Эдвард не задумываясь повернулся, толкнул в грудь и повалил с ног. Этим кем-то оказалась азиатка по имени Маргарет, которая однажды помогла Эдварду найти его шкафчик.

– Адлер, немедленно убирайся с площадки! – крикнула миссис Тухейн.

В тот же вечер он попросил Джона и Лейси помочь ему:

– Вам нужно написать записку, чтобы освободить меня от физкультуры. Всего на несколько месяцев, пока я не окрепну. Это слишком опасно.

– Опасно? – Джон посмотрел на жену. – Они что, изменили программу с тех пор, как мы были детьми?

– Я буду изображать боль в животе каждый раз, если вы не напишете мне записку, – выпалил Эдвард. – Я больше не пойду туда.

Когда он шел к Шай той ночью, взгляд его был опущен. В его голове все еще раздавался стук баскетбольных мячей.

– Прости, что вел себя как придурок, – сказал Эдвард. Он заметил, что его голос прозвучал сердито, хотя на самом деле он не сердился; он просто пытался говорить достаточно громко, чтобы быть услышанным сквозь грохот мячей в голове.

– Что ты имеешь против Маргарет?

Он попытался объяснить, каково ему было на баскетбольной площадке, как его нервы, будто фитиль, горели огнем. После урока физкультуры он извинился перед Маргарет. Она ничего не сказала в ответ, только неодобрительно посмотрела на него и ушла.

– По крайней мере, ты знаешь, что можешь толкнуть ее без последствий, – сказала Шай. – Потому что ты – это ты.

– Да никого бы не наказали за один жалкий толчок..

– Думаешь? Меня отстранили за то, что я ударила мальчика.

Эдвард пристально посмотрел на нее:

– Тебя отстраняли от учебы? Когда?

– Прямо перед твоим появлением. Семья того парня потом переехала, так что он больше не учится в нашей школе. – Шай закрыла книгу, которую держала в руках. – На уроках он все время напевал себе под нос, что очень раздражало. Я не могла этого вынести.

– И ты ударила его?

– Ну, до того как мы с тобой познакомились, я часто скучала, а я ненавижу скучать. Мне хотелось развлечься. С тех пор как мне исполнилось шесть, я каждый год хотела убежать из дома. Всегда составляла разные планы. В какой-то момент я поняла, что никогда не сделаю этого, потому что побег убьет маму. Но мне все равно нужно было составить план, отвлечься.

Эдвард вспомнил, как они с Бесой стояли на крыльце в одну из первых недель его пребывания здесь, в этом городе.

– Твоя мама рассказывала мне, что ты иногда била девочек, когда была маленькой. Еще она меня поблагодарила за то, что я с тобой дружу. Я решил, это она специально, чтобы меня утешить.

– Не специально.

– От чего ты пыталась отвлечься?