и правила рушатся. Все, во что она старалась свято верить и этому следовать — растоптано. Капитулируя по всем фронтам, Анна приближается к оргазму, негромко вскрикивает и упирается побелевшими пальцами в зеркало. В уголках ее глаз слезы, она сейчас себя дико ненавидит, я знаю. Но меня это не трогает.

Я обещал ее уничтожить, и я это почти сделал.

Анна

Интересно, если бы сейчас потолок начал падать, мы бы остановились? Наверное, нет.

Дикое безумие. Колдовское наваждение, дьявольское сумасшествие. В очередной раз я завываю про себя всего лишь одну фразу: “Почему ооооон?”. Почему именно этот наглый, беспринципный мальчишка? Ах, да какой он, к черту, мальчишка, когда имеет меня вот так?…

С очередным наполняющим мое лоно толчком, кусаю губу, чувствуя во рту металлический привкус, а в во всем теле невесомую эйфорию. Все мысли выбиваются им, раз за разом, оставляя после себя глухую пустоту. Не хочется сейчас ни о чем думать, только чувствовать, потому что с сомнениями… я опоздала.

Они точно были, как и злость на Ярослава, как и вопящая стадия отрицания. Ни за что! Никогда! Он не посмеет! Я не позволю!

А затем всего лишь его опасная близость, сносящая меня с ног. Поцелуй, от которого разум окончательно истончился и болезненно слег на землю. И острые, как стекла, чувства. Он слишком близко. Он слишком далеко. Ненавижу его. Хочу прямо сейчас. Пусть это будет сном. Пусть он не останавливается.

Умелые пальцы, трогающие меня так откровенно и развратно. Пронзительно смотрящие на меня в зеркале серые глаза. Обжигающие поцелуи, от которых каждая клеточка кожи оживала в сладком предвкушении. Боже мой, я вообще не думала, не подозревала, что может быть вот так…

О какой фригидности я вообще раньше думала? Сейчас вспыхнула спичкой всего лишь за мгновение и, меньше, чем за минуту, получила самый яркий, сладкий и запретный в своей жизни оргазм.

Почему именно ты, Ярослав?!

Нам с тобой совсем не по пути, и это просто уму непостижимо почему мы сейчас здесь, в этом замкнутом пространстве, дышим тяжело и громко. Вцепившись друг в друга с такой силой, словно боясь, что нас раскидает по разным уголкам планеты, не дав завершить начатое. То, о чем мы оба уже долгое время мечтали.

Он хотел меня давно. Я знаю. И вот добрался. А что дальше?

О Боже…

Его движения становятся более быстрыми. Схватив меня за бедра, он насаживает мое податливое тело на раскаленный член, уничтожая последние остатки всяких мыслей. Больше никакого анализа и рефлексирования. В голове лишь белесый вакуум, а внизу живота тугой болезненный узел, требующий освобождения.

Кожа на ягодицах покрывается мурашками от предвкушения мощной и сладкой волны, ладонь Ярослава касается меня, поглаживает прямо по этим самым мурашкам. Потерявшись в ощущениях, где-то на периферии сознания замечаю в зеркале, как моя грудь развратно качается. Рядом валяется его пиджак, но он по-прежнему в рубашке. И вообще не раздет. Зато я практически голая, не считая красного комка на моей талии. А ведь это общественный туалет. Если кто-нибудь зайдет…

Ничего, кроме нового всплеска возбуждения эта мысль не принесла.

Отбросив упавшие черные волосы со лба, Ярослав снова ловит мой взгляд, гипнотизирует ртутным зрачком. Я не могу отвернуться. Но оргазм настигает так внезапно, и остро, и мучительно-сладко, резанув по моим оголенным нервам и превратив всю меня в одну взорвавшуюся вспышку…

Ох, черт…

Горячая и обильная струя семени обжигает кожу ни заднице, и я вздрагиваю, потихоньку приходя в себя. Кисть со вздувшимися венами упирается в раковину возле моего лица, вторая по-прежнему стальной хваткой сжимает мое бедро. Уткнувшись лбом мне между лопаток, юноша тяжело дышит, медленно востанавливая дыхание.

Ошеломленная происходящим, я не шевелюсь, уставившись совершенно обалдевшим взглядом в одну точку — начищенный до блеска слив под краном.

Ярослав приходит а себя первым. Отклеивается от меня, протягивает руку к бумажным полотенцам около мыла, ароматических палочек и всякой отельной ерунды. Спокойно отматывает ворох и вытирает им мою попу. Затем начинает вытирать свой член.

Дрожа, словно осиновый листок на ветру, я пытаюсь принять вертикальное положение, и мне, хоть и с трудом, удается это сделать. Непослушными руками скатываю вниз подол смявшегося платья. Будто корова пожевала и выплюнула. Натягиваю бретельки на плечи и впихиваю грудь обратно в тугой лиф. Все это время Ярослав молча следит за моими действиями, паралелльно застегивая брюки и звеня пряжкой ремня. Он же и первым нарушает тишину, разбив все мои остатки гордости вдребезги.

— На этом ваша работа, Анна Владимировна, в этой компании заканчивается. — Холодный и жесткий тон не оставляет сомнений в том, что это не шутка или тупой пранк. Это суровая и грязная реальность, в которую я падаю с вершины, на которой только что находилась. Больно разбиваюсь. — Чтобы завтра вас в “ИнтерМедиа Групп” больше не было.

Я настолько растерялась, что не нахожу слов, чтобы ответить. Я вообще не могу издать ни звука, словно парализованная наблюдая за его действиями.

Парень протягивает руку к пиджаку и достает что-то из кармана. Сложенный вчетверо листок А4. Разворачивает и швыряет передо мной. Это распечатанная на черно-белом принтере размытая фотка, но на ней я без труда узнаю себя. В тот момент, когда фотографировала бумаги Ярослава и пыталась найти хоть какой-то компромат на него, который позволил бы мне приструнить мальчишку и работать спокойно дальше, без сексуальных приставаний. И я думала, что нашла. Сфотографировала контракт, который он забыл на столе. Но ни разу не воспользовалась фоткой, чтобы шантажировать его, потому что, не считая случая в лифте, он вел себя адекватно. Я думала все наладилось! Нужды угрожать ему имеющейся информацией не было!

— Это с-совсем не то… — сумбурно бормочу, чувствуя, как пылают лицо и шея. О Боже, что происходит? Что, бл*дь, происходит?!

— Заткнись, — перебивает грубо. — Все, что было необходимо — я выяснил. А вот это можешь передать моему отцу, пусть не радуется раньше времени.

Передо мной падает еще кучка сложенных листов.

— Это копия настоящего контракта, а не той ерунды, что ты так усиленно фоткала для моего папаши. Передай ему, может он наградит тебя напоследок за усердную работу. Только валерьянку с собой не забудь захватить, вас обоих ждет легкое разочарование.

Я слушала этот бред, не веря своим ушам. Что за чушь?! Я же не шпионила, я просто…

— А за это все, — делает неопределенный жест рукой. — Кхм… спасибо. Мне понравилось, но извини, повторять не буду.

Язвительная насмешка появляется на его губах, а во мне все