Адвокат первым проговорил:

– Думаешь, будет молчать? И обо мне, говоришь, не в курсе?…

Филькина вновь подтвердила:

– Совершенно не в курсе. И молчать будет. И никуда не пойдет. С чем ему идти? Не с чем!..

Хорошо, когда есть кому душу излить. Людмила Николаевна Бачкова всего лишь бывшая медсестра, зато теперь – заместитель директора ООО «Небесные дали». Волосы крашеные, красные. И сама она выглядит как-то пурпурно – словно Октябрьская революция. Организм у нее что вдоль, то поперек. А уж любит себя – это надо слышать. «Хорошего человека, – любит повторять, – должно быть много…» Типичное оправдание бесшабашному ожирению.

Тамара пришла к ней с отчетом от поликлиники – с ООО у них договорные отношения, села у стены напротив и неожиданно пустила слезу. Как получилось, что слеза выскочила, – сама не знает.

– Что с тобой, Томочка? Может, тебе водички?…

Та отхлебнула из стакана, растерла ладошкой тушь по щеке и тяжко вздохнула.

– Расскажи, ну… – просила Бачкова.

И Филькина стала рассказывать. Жил-был дед. С ним у Тамары неожиданно завязались любовные отношения. Дед взял и оставил Тамаре завещание на квартиру. Это он в порыве чувств, по-видимому, совершил поступок, а тут сына черти к нему принесли. Конечно, сынок все планы переломал. Папу взял под неусыпный контроль, словно над тем нависла опасность. Но не это главное.

Филькина задержала дыхание и потом продолжила. Даже говорить стыдно. Короче говоря, принудил этот сынок вступить с ним в половую связь. Иначе, сказал, выкинет из квартиры.

Высказалась и посмотрела в упор святыми глазами.

Квадратный организм у Бачковой колыхнулся.

– Так это же…

– Вот именно, – согласилась Тамара.

– Изнасилование и шантаж, – продолжила замдиректора.

Тамара потупила глаза. Так и есть. Оно самое. Но что она может – беспомощная слабая женщина?!

Бачкова вскипела. Необходимо действовать! Нельзя сидеть сложа руки!..

Филькина с сомнением качнула головой. Ее же растопчут, потому что этот половой жеребец – полицейский работник. У него же все схвачено. Приехал в отпуск. Заберет отца и снова уедет. А квартиру, может, продаст – кто их теперь знает. Ей бы на месяц хотя бы избавиться от него, а там само собой все станет на свои места. Рассосется. Не верит Тамара, что разлюбил ее дед.

Бачкова поднялась. Подошла к холодильнику и вынула оттуда бутылку водки и пару просторных стопок, похожих на стаканы. Налила обе до краев.

– Выпей, Тома. Помогает…

И сама, не дожидаясь ответа, подняла водку и выплеснула себе в рот. Казалось, она не глотала, и водка сама собой затекла.

Тамара последовала примеру. Очистила апельсин и стала закусывать.

– Ты только это, – говорила Бачкова. – Ты не мякни… Мы его укатаем. Он у нас будет сидеть. Ты только мне верь.

Филькина торопливо кивала.

– Один момент потребуется. Или, точнее, два, – Бачкова задумалась. – И то и другое вместе. Ты же медицинский работник – учить тебя, что ли?!

Подошла к открытой двери и прикрыла. Чтобы секретарь не слышала.

– Хорошо, если у тебя, например, будут синяки на привычных местах, а также и белье испачканное. Понимаешь, чем?…

Еще бы Тамаре не понимать. Поддержки вот только нет, а одной ей тяжко.

– Если есть и то и другое, то надо действовать. Когда он тебя?… Сегодня, говоришь?… А ну покажи…

Филькина задрала юбку и сняла панталоны вместе с колготками. Видели, люди добрые.

– Ой, какие хорошие! – воскликнула Бачкова. – Да за них за одних – посадить и не выпускать!.. Вон какие синячищи наделал…А белье где?… В сумочке, говоришь?…

У «жертвы» сексуального нападения все оказалось при себе – и кровоподтеки, и трусики. Те самые, которыми утиралась. Вынуждена была. Налетел, как медведь, у нее и ноги подкосились. И сами собой раздвинулись. Зато синяки остались.

Бачкова облизнулась. Все складывалось хорошо. Осталось заявление написать. Она достала из стола несколько листов бумаги и протянула Тамаре.

– Пиши… Не должны мы прощать таким идиотам… Прокурору Заволжского района города Волгошуйска! От Филькиной Тамары Борисовны, проживающей…

Жертва сексуальной атаки царапала ручкой бумагу. Только бы сегодня же забрали негодяя, чтобы не видеть его больше на свободе.

– Очень коротко пиши, – продолжала учить Бачкова. – Тот-то и там-то… Во столько-то часов с применением физического насилия совершил со мной половой акт. Прошу привлечь к уголовной ответственности… Дату поставь и подпишись.

Филькина подчинялась, разыгрывая роль послушной ученицы. Она без Бачковой знала, как следует поступать при подобных делах, но в данном случае она приобретала еще одного свидетеля. Не откажется дать показания, в каком подавленном состоянии находилась Тамара Борисовна.

Бачкова с трудом дождалась, пока Тамара не допишет заявление, взяла в руки и стала вслух читать. Огненные локоны вздрагивали в такт чтению.

– А теперь идем… Тут рядом…

Пришли в суд. Поднялись на третий этаж и вошли в кабинет к председателю районного суда.

Василиса Прекрасная оказалась на месте. Выслушала сбивчивый рассказ Бачковой и побежала по кабинету. Совершенно, блин, мент одичал. И тут же обещалась помочь. Приведут мента арестовывать – непременно вынесет постановление, не задумываясь, потому что слишком уж много негативных примеров.

Потом подняла трубку и позвонила прокурору, чтобы тот без проволочек принял двух дам и дал бы своим подчиненным необходимые указания.

– Все. Идите. Прокурор вас ожидает… – и ласково подморгнула обоими глазами. Не судья, а настоящая Василиса Прекрасная.

Обе женщины, сопровождающая и жертва обездоленная, вышли в коридор.

– Ты потом ей должна будешь, – произнесла Бачкова. – За так, думаешь, тут стараются…

Тамара понятливо молчала.

Перешли из одного подъезда в другой и оказались в помещении прокуратуры. Прокурор Зудилов действительно был на месте. Внимательно прочитал поданное ему из рук в руки заявление и выпустил ртом струю воздуха, раздув щеки.

Не глядя на посетительниц, нажал кнопку на пульте.

– Попрошу ко мне…

Вошел молодой человек. Прокурор протянул ему бумагу и указал пальцем на обеих женщин.

– Этих тоже возьми с собой. Действуйте быстро… Вам все ясно?

Следователь молча кивнул.

– В таком случае, ближе к обеду жду вас с подозреваемым и постановлением на арест.

Приговорил длинную фразу и снова уткнулся в бумаги, дав понять, что разговор исчерпал себя…