Х», но вот японца среди них точно нет. Значит, это действительно не наш человек, – грустно пошутил Ватануки, а Чен уточнил:��– Ты уверен, что он японец и работает в НКВД?��– Сейчас уже да. Некоторые из русских проституток, что дают уроки языка нашим дуболомам в посольстве, – Ватануки весело крякнул, – при нажатии на них проговаривались, что больше всего на свете боятся этого, как они его называют «нашего японца». Но кто он такой, что за человек – даже намека не дают.��– Что значит «при нажатии»? – Чен выпустил очередное колечко дыма и, наблюдая за ним, привычно фиксировал и слежку, и Эцуко, безуспешно пытавшуюся заговорить с гуляющими вокруг елки москвичами.��– Ты забыл курс Вакасы-сэнсэя? Помнишь, он читал нам наставление по нидзюцу «Сёнинки», и там был раздел о задабривании подарками слуг, чтобы выведать секретные планы их господ?��– Да, помню, конечно. Это старая китайская стратагема. Кажется, Цзао Цзиньлюэ…��– Верно! Ты пойми: ничего же не изменилось за эти несколько столетий. Сначала мы приучили этих русских девиц брать у нас подарки для себя. При этом каждая так или иначе оставляла свой автограф за полученные сережки, отрезы тканей, платочки, зеркальца. В условиях запрета не то что на торговлю, даже на неформальное общение с иностранцами, они каждый раз сами себе подписывали приговор! Как говорил Учитель, стоит лишь одному коготку феникса увязнуть в болоте, и прекрасная птица вскоре будет целиком затянута в зловонную жижу. Мы приучили их брать подарки, а потом они сами запросили у нас дополнительные – для передачи своему начальству. Русские очень бедно живут сейчас, ничего не поделаешь, но, честно говоря, мы в Токио, получив первые сигналы от нашего военного атташата, долго не могли поверить, что такое вообще возможно: чтобы чиновники тайной полиции запрашивали через проституток подарки у иностранных шпионов! – и Ватануки весело расхохотался, но, быстро став серьезным, продолжил: – К сожалению, даже под страхом передачи компрометирующих материалов в НКВД эти девки молчат по поводу «их японца».��– А почему ты думаешь, что он вообще японец? – вдруг спросил Чен.��Ватануки задумался.��– Может, и не японец. Кто угодно может быть, – он искоса глянул на друга, – даже кореец.��– Вот именно, – согласился тот, – и еще важный момент: удалось выяснить, чем он занимается и какое отношение имеет к этим дамам? Откуда они его знают и почему так боятся?��– Нет. Ничего. Ровным счетом ничего. Есть только общее впечатление, что он либо руководит всей работой русских против нашего посольства в Москве…��– Что вряд ли!��– Что вряд ли, – согласился Ватануки, – потому что мы довольно точно знаем, кто против нас работает, и ни одного азиата там нет. Либо…��– Либо они боятся человека, который очень много знает об их контактах с японскими разведчиками – больше, чем они сами докладывают своим начальникам. И в любой момент он может выложить эту информацию на Лубянку. А за обман своего начальства девушек ждет куда более серьезная кара, чем за банальную контрабанду.��– Что ты хочешь этим сказать?��– Что возможно мы не там ищем. Этот так называемый японец – совершенно необязательно чекист, который работает против посольства. Тем более что за все это время у нас не было повода даже предположить, что такой человек существует. А вот если представить, что в самом посольстве работает русский агент, который знает все и которому, возможно, и я обязан тем, что оказался тогда на грани провала, это многое могло бы объяснить…��– Ты хочешь сказать, что среди наших дипломатов может быть русский агент?��– А почему нет? Если мы вербуем русских, почему ты думаешь, что они не могут вербовать наших?��Ватануки возмущенно покрутил носом. Тут же весело и приветливо улыбнулся Эцуко. Женщина наконец смогла заговорить с какой-то дамой лет пятидесяти, пришедшей к елке с маленькой девочкой, видимо внучкой. Разговор шел на французском, собеседницы весело улыбались и даже жестикулировали, радуясь тому, что могут пообщаться свободно: одна – на доступном ей языке в незнакомом и непонятном мире советской столицы, а вторая – встретив представительницу западного (пусть и дальневосточного) цивилизованного мира, от которого оказалась давно отрезана. Ватануки заметил, как от «Колизея» по направлению к беседующей парочке направилась группа молодых людей – человек пять. У троих в зубах были зажаты дымящиеся папиросы, двое лузгали семечки, сплевывая на снег шелуху. Ничего приятного в облике молодых людей не замечалось, и Ватануки инстинктивно двинулся вперед. Крепкая рука схватила его за рукав пальто.��– Не волнуйся, – шепнул Чен, который тоже заметил хулиганов, но не только их, – все будет хорошо.��Наперерез лихим парням откуда-то сбоку вышло четверо других – не так ярко выглядящих, но покрепче, поосанистей и явно очень уверенных в себе. Ватануки остановился. Увидев соперников, хулиганы остановились, едва ли не хором сплюнули им под ноги, но круто развернулись на месте и почти бегом скрылись в переулке за кинотеатром.��Чен рассмеялся и кивком указал на немолодого, высокого и крепкого мужчину, который, стоя в отдалении еще с двумя парнями, так же внимательно наблюдал за картиной несостоявшейся схватки:��– Вот тебе еще один «харбинец» – Василий-сан, точнее, уже Василий-сэнсэй. Помнишь его? Мы когда-то встречались на сдаче экзаменов в Кодокане.��– Нет, – Ватануки напрягся, но так и не смог вспомнить этого человека в шапке-ушанке. – Он жил в Японии?��– Да, и довольно долго. Второй дан по дзюдо. Учился у доктора Кано. – Чен, увидев, что Василий-сэнсэй тоже заметил его, приветливо кивнул. Дзюдоист, поняв, что профессор занят, не стал подходить ближе. Тем не менее кивок Марейкиса не остался незамеченным, и, когда тот прошел, в сторону спортсмена двинулся один из агентов, сопровождавших японцев.��– Очень интересно! Он связан с тайной полицией? Может быть, это он – «красный японец»?��– Не думаю, – усмехнулся Чен, – Василий действительно косвенным образом связан с русской полицией, но это не та связь, которая может быть нам интересна. Он преподаёт русским полицейским дзюдо и особую систему рукопашного боя, которую сам же и создал. Весьма эффективную, надо сказать, систему. Я сам время от времени беру у него уроки в одном из спортклубов. Уверяю тебя, «красный японец» – это не он.��– Что ж, – бодро продолжил Ватануки, – это не так важно. Мы узнаем, кто этот «японец», уже очень скоро. Наш друг Накаяма, не без моего скромного участия, разработал блестящую операцию. Теперь этот загадочный человек – русский он или японец на самом деле – станет известен нам уже в ближайшие дни. Мы сумеем купировать утечки информации из посольства и, если это наш дипломат, ему лучше сразу вскрыть себе живот, не дожидаясь расследования. Нам не до щенячьих слюней сейчас. Работу по получению данных из русского генштаба останавливать нельзя ни в коем случае, в Маньчжурии снова начинаются горячие деньки, несмотря на мороз. А порядок в посольстве мы наведем. Подполковник Накаяма