написал отличную инструкцию, и мы заставим выучить ее наизусть каждого офицера разведки! Помнишь все те же лекции Вакасы? Русские хотят с помощью своего «красного японца» выжечь наше разведывательное поле в Москве. Но мы знаем об их намерениях и подожжем траву раньше. «Красный японец» будет наш, вот увидишь! – Ватануки ободряюще похлопал Чена по плечу и быстрыми шагами направился к жене:��– Эцуко, дорогая, посмотри, как красива эта русская зима!��Замерзшие подошвы лондонских штиблет преподнесли подполковнику неприятный сюрприз. Внезапно ноги его вырвались вперед и вверх, тело почти перевернулось в воздухе, шапка слетела с головы, и разведчик с хрустом ударился хребтом о молодой московский ледок.��Вечером на стол начальника Особого отдела легли сразу два рапорта. Один – о встрече Чена и супружеской пары японцев по фамилии Ватануки (клички «Инспектор» и «Гейша»), второй содержал установочные данные на Щепкина Василия Николаевича: «Кличка “Спортсмен”, 1893 года рождения, уроженец острова Сахалин. Учился в Токийской духовной семинарии и школе дзюдо “Кодокан”. – Эти сведения начальник отдела подчеркнул жирной красной линией. – Ныне преподает дзюу-до в Школе рабоче-крестьянской милиции… Часто бывает с учениками на Чистых прудах, где неоднократно вступал в конфликты с хулиганствующими элементами, испытывая на них приемы изобретенной им системы самообороны. Именно там наблюдаемые японцы и вошли с ним вчера в визуальный контакт, очевидно, узнали друг друга». Последнюю фразу начальник отдела подчеркнул уже двумя линиями и на полях поставил крупный знак вопроса.�����Глава 13. Сейф����Днем позже, Москва, Лубянка�����Начальник Особого отдела ГУГБ НКВД перечитывал рапорт, лежавший у него на столе, в третий раз. Останавливаясь время от времени, он тер пальцами виски (нестерпимые головные боли преследовали его уже несколько недель), пару раз потер себе затылок. На этот раз перед ним сидел Заманилов.���«Начальнику Особого отдела…��От капитана госбезопасности ЗАМАНИЛОВА Д.П.��РАПОРТ��В ходе наружного наблюдения, установленного по вашему приказанию за лейтенантом госбезопасности ЧЕНОМ А.Т., выявлен его контакт с подполковником японской разведки ВАТАНУКИ и его женой ЭЦУКО, осуществленный в…». – Комиссар госбезопасности обессиленно откинулся в кресле. Литературный талант явно не был сильной стороной писавшего. Заманилов и сам об этом хорошо знал, но искренне старался из всех сил, чтобы рапорты читались легко, мысль была выражена кратко и доходчиво. Сейчас он под пристальными взглядами комиссара в очередной раз почувствовал, что получилось неудачно, путанно, неубедительно. Заманилов густо покраснел и скрестил пальцы рук и вдруг звонко хрустнул суставами.��Начальник Особого отдела болезненно поморщился и снова наклонился к бумаге:��«…который имел беседу с оным ВАТАНУКИ на протяжении Сретенского, Рождественского бульваров и до Чистых прудов включительно. Содержание беседы наблюдению зафиксировать не удалось. Однако во время беседы агентом Кашириным был зафиксирован визуальный контакт ЧЕНОМ с неизвестным мужчиной, характеризуемый как подача условного сигнала. Действительно, неизвестный вскоре ушел с Чистых прудов и более в контакт с ЧЕНОМ не входил. Мужчину удалось проследить до Государственного центрального университета физкультуры имени товарища Сталина. Установлено, что неизвестным является ЩЕПКИН Василий Николаевич, преподаватель японской борьбы дзюу-до в ГЦИФК имени И.В. Сталина, в прошлом белый офицер и харбинец». – Комиссар госбезопасности остановился, взял красный карандаш и двумя жирными линиями подчеркнул последнюю строку. Продолжил чтение:��«С ЧЕНОМ знаком ранее, вероятно, по Владивостоку, где оба находились во время белогвардейской оккупации. В Москве с 1930 года. Контакт с ЧЕНОМ поддерживает (детали уточняются). Очевидно, что на лицо связь между членами шпионской группы японского генштаба. Есть основания полагать, что с прибытием в Москву ВАТАНУКИ группа активизируется и приступит к решительным действиям, включая теракты против членов Советского правительства.��Прошу Вашей санкции на арест ЧЕНА и ЩЕПКИНА».���Начальник отдела постучал карандашом по столу, отложил его, задумчиво взглянул на Заманилова.��– Это что же получается… Чен связан с японцами? Нет, понятно, что связан, но не в том смысле. Что это за Щепкин еще такой?��– Я там…��– Я вижу. Я не спрашиваю, кто он такой. Мне непонятно, какое он отношение ко всему этому имеет. Что там был за условный знак?��– Чен ему кивнул, а Щепкин ответил.��– Ну и что? Поздоровались люди!��– А почему не вступили в контакт? Почему не подошел один к другому, как человек?��– Да сто тысяч причин у них могло быть, чтобы не подходить друг к другу, и ни одной противозаконной, Заманилов! Арестовать… Так мы скоро всех арестуем, кто друг с другом знаком….��– Я имел в виду, что они оба бывшие белые…��– Я знаю! Знаю, что оба бывшие белые. У нас Гражданская была, если вы забыли. Полстраны за красных, полстраны за белых. Из последних еще не всех расстреляли. Потому что не за что. Перековались люди, перевоспитались, приняли верную сторону. А чтобы не было эксцессов, на случай, если они передумают еще раз, они у нас на особом учете. Чен и этот… Щепкин в том числе! Поэтому так: вашему рапорту я даю ход, но не тот, о котором вы просите. Щепкиным пусть занимается пока московское управление.��– Товарищ комиссар, но Чен… Если хотя бы на минуту допустить, что он действительно связан с японской шпионской сетью в Москве, если вообще возглавляет ее, это многое объяснило бы!��– Например?��– Например, падение из окна агента Шумного, приставленного мной к семье Вагнер. Человек чуть не погиб. А почему он выпал из окна, почему и в кого он стрелял перед смертью? Он пока без сознания, и неизвестно, вернется ли в него. Понятное дело, ничего не говорит… А ведь Чен собирался в тот день к Вагнерам. Он, конечно, скажет, что ничего не знает, но его появление в том доме – единственное логичное объяснение инцидента с нашим товарищем. Шумный видел Марейкиса и зафиксировал того с чем-то, что полностью изобличает Чена как японского шпиона. И тот безжалостно решил его убить. Разве не так?��Начальник Особого отдела раздраженно потрогал щеки с отросшей за последние два бессонных дня щетиной.��– Заманилов, аналитика, равно как и литература, – не ваш конек. Когда уезжает чета Ватануки?��– Через четыре дня.��– Под самый Новый год, значит… И Курихара с ними… Не нравится мне этот исход японцев из Москвы.��– Курихаре едет замена, а Ватануки были здесь проездом.��– Что за проезд такой, когда из Берлина приехали, в Берлин и возвращаются? И еще эта инструкция… Что там?��– Не могу…��– Знаю, что не можете! Где Чен?��– В отделе, ждет.��– Чен должен найти и изъять инструкцию из сейфа военного атташе Накаямы. В кратчайшие сроки! И так затянули мы эту японскую сказку донельзя. Пора и честь знать. Сегодня ночью или завтра. Перевести на русский язык ее необходимо в двухдневный срок. Итого, четверо суток ему. Чтобы успел до отъезда Ватануки. Отвечать за операцию и ее обеспечение будете лично вы. И за успех и за провал. Идите.��– Есть.��Полчаса спустя Арсений Чен отправился домой переодеваться и обдумывать сложившуюся ситуацию. Судя по косвенным признакам: показаниям обслуживающего персонала посольства и посольской дачи, Накаяма писал инструкцию не в кабинете военного