слов подруги девочки – это была Мартина. Сначала Мартина говорила, будто неожиданно разыгрался шторм, и на скалу, где девочки гуляли, обрушилась огромная волна, которая унесла Аталию в море. Потом она призналась своим родителям, что всё было иначе. Что Аталию в море унесла не волна, а – морганы, явившиеся из морских глубин. Как бы то ни было, девочку посчитали утонувшей, и вся её семья погрузилась в траур. Мать Аталии, графиня Изабель де Лармор, вскоре умерла, так и не сумев справиться с потерей любимой дочери. А старый граф, мессир Дагоберт, больше никогда не покидал стен дома и со временем превратился в безумца. Он утверждал, что по ночам слышит, как Аталия зовёт его со скал... Со дня гибели девочки прошло пять лет, и однажды, накануне Самайна, рыбаки увидели, как по дороге от побережья к Дому папоротников идёт молодая женщина. Оказалось, то была Аталия. Повзрослевшая, изменившаяся... Она была жива и невредима: как будто с ней не случилось никакой беды, как будто все эти годы она провела где-нибудь в гостях и теперь вернулась домой. Жители острова сразу поняли, что Аталия была похищена морганами, что она стала одной из них и что её возвращение не принесёт им ничего хорошего. Граф Дагоберт разгадал намерения земляков и, желая избежать кровопролития, запер дочь в подвале своего дома. Никто не знает достоверно, отчего умерла Аталия, но слухи шли такие, будто старый граф уморил её голодом. Аталию де Лармор все считали проклятой, поэтому ей не нашлось места в родовом склепе. Кладбищенский сторож сказал, что викарий отказался отпевать её в церкви, ибо был уверен, что имеет дело с ведьмой, или с призраком утопленницы. Или с чем-то иным, но определённо дьявольским.

- Бедная Аталия, – выслушав рассказ Преподобного, прошептала Алекто и почувствовала, как на её щёку с ресницы упала горячая слеза. – Какая горькая ей выпала судьба...

А Преподобный между тем вёл дальше:

- Приняв во владение церковные дела, я принялся знакомиться с архивом своего предшественника. Оказалось, местные жители настолько доверяли Преподобному Отцу Жеральду, что передавали ему на хранение очень личные и важные документы. Некоторые из них я обнаружил в тайнике за картиной «Святой и грешник», или, как её ещё называют, «Кто из нас не без греха?»...

Отец Готфрид умолк, посмотрел на свиток в своей руке и затем протянул его Алекто.

- Мадемуазель, этот документ принадлежит вашей семье. Я решил, что вы и мадам Бертрада должны знать о его существовании.

Алекто даже слегка опешила от неожиданности: поистине, день был полон непредсказуемых открытий. Такого она не предвидела.

- Вы его читали? – протянув руку, чтобы взять свиток, спросила девушка викария и быстро вскинула на него глаза.

- Разумеется, нет, – ответил тот, подавляя возмущение. И прибавил: – Если вы сомневаетесь в моей честности, проверьте целостность печати.

Но Алекто не последовала его совету. Ей стало стыдно за то, что она посмела заподозрить Преподобного Отца в нечистоплотности помыслов. Щёки её порозовели, а взгляд сделался чуть растерянным.

- Простите, Преподобный, – пробормотала она, безуспешно пытаясь вернуть себе невозмутимость.

Сделать это было тем более непросто оттого, что Отец Готфрид смотрел на неё без укоризны, а тем взглядом, в котором женщина безошибочно угадывает проявление интереса к своей особе. Викарий откровенно любовался девушкой – столь милой и беззащитной в своём смущении перед ним.

Сама же Алекто уже не могла думать о стоявшем перед ней мужчине как о церковнослужителе: Готфрид Мильгром казался ей чрезвычайно привлекательным. Настоящий красавец, да ещё умный и благородный. Разве он не поразил её с первой встречи какой-то внутренней цельностью, собранностью и умением держать себя в руках? А в тот день, когда они уединились в церковном архиве, разве между ними не возникло некое притяжение? Но пробежавшая искра мелькнула и погасла, торопливо прерванная с обеих сторон...

О чём я только думаю?! – испытав мгновенную неловкость, одёрнула себя Алекто.

В этот момент она заметила, что Преподобный смотрит на неё в упор и на лице его играет странная улыбка. Может быть, он догадался о её мыслях? Даже не догадался, а почувствовал?

- Мне пора возвращаться домой, – после короткого молчания сухо сказала Алекто. – Спасибо за вашу помощь, Преподобный.

- Всегда к вашим услугам, мадемуазель Алекто, – отозвался викарий с тёплой улыбкой. – Можете рассчитывать на меня.

Они попрощались.

Алекто миновала исповедальню, как вдруг кто-то схватил её за плечо, и она почувствовала, как к её шее прикоснулось холодное остриё кинжала.

- Отдай мне свиток, если тебе дорога твоя жизнь, – раздался у уха Алекто зловещий шёпот. – Поверь, моя рука не дрогнет...

От страха у Алекто сначала сердце ушло в пятки, а в следующую минуту она издала дикий вопль ужаса, неудержимый, пронзительный. Так она ещё никогда не визжала.

Потом всё произошло очень быстро. Из-за спины донёсся какой-то шум, послышался короткий вскрик, и пальцы, вцепившиеся в плечо Алекто, разжались. Она отскочила в сторону, прижимая к груди ценный свиток. Огонёк в лампаде перед алтарём осветил страшную картину. Сверкнуло стальное лезвие меча, и из шеи напавшего на Алекто человека хлынула кровь.

Продолжая дрожать всем телом, Алекто перевела взгляд на человека с мечом. Она узнала викария, его могучую фигуру и странный блеск в глазах. Мелькнула тревожная мысль: а что если перед ней сумасшедший, который сейчас взял и раскрылся во всей красе? Преподобный Отец только что перерезал горло человеку, угрожавшему ей кинжалом, и тот рухнул на пол, истекая кровью.

Бог мой! Служитель церкви обезглавливает людей так, словно всю жизнь только то и делал, что размахивал мечом! – с изумлением отметила про себя Алекто.

Но для раздумий сейчас было не самое подходящее время. И единственным чувством, которое она испытывала к викарию, была благодарность за то, что он спас ей жизнь.

- Вы не ранены, мадемуазель? – В голосе Преподобного, когда он посмотрел на неё, звучала такая трогательная обеспокоенность, что у девушки защемило сердце, а на душе стало так волнительно-тепло.

Приблизившись к ней, викарий склонился и тихим голосом попросил:

- Позволите взглянуть на вашу шею?

Алекто дотронулась до того места, куда недавно упиралось остриё кинжала, – на коже проступила капелька крови.

- Ничего страшного, – быстро проговорила она, взглянув в озабоченное лицо Преподобного.

Он кивнул, удовлетворённый её ответом. Затем прошёл к алтарю, зажёг от горевшей там лампады свечу и вернулся туда, где стояла, склонившись над убитым, Алекто.

-