— О том, что случилось с Николаем, можно будет узнать, только дождавшись его звонка, — сказала я сама себе. — А для этого нужно быть дома. Вот об этом сейчас и надобно думать!

Я решительно поднялась. Прохожие, слышавшие мой интереснейший монолог, неодобрительно поглядывали в мою сторону, мол, вор должен сидеть в тюрьме, а псих — в лечебнице, но мне было глубоко наплевать на их укоризненные, а подчас и пугливые, взоры. Мелочи, что осталась от похода в кафе, на автобус решительно не хватало (да я и толком не знала, в какую сторону ехать), и я стала отважно плутать по улочкам и дворам, ища средь них хоть мало-мальски знакомые. Отец любит поговаривать, что в каждом человеке заложен его внутренний компас и потеряться в незнакомой местности или даже в лесу невозможно — надо только уметь им пользоваться. Таковой у меня обнаружился, и по этой либо по другой причине я наткнулась-таки на магазин, где была как-то раз с Катькой, и затем уже без труда отыскала путь домой.

— Ты где шлялась? — вопрошал с порога папа. — Почему так долго? Почему не предупредила?

— Но я сказала маме! — отбивалась я.

— Что значит — маме? Ты мне должна была сказать! Мне! Я глава этой семьи!

Тут и мама появилась в коридоре.

Я попыталась вызвать к себе жалость:

— Между прочим, я пятьдесят пять минут плутала по городу, ища свой дом! И нашла ведь!

— Откуда шла-то? — проявили искренний интерес родители, старательно пряча ухмылку.

— От кафе «Гвоздика» на Московской улице.

— От Московской улицы? Пятьдесят пять минут?! — загоготали те. — Наверно, через Магадан шла! Ха-ха-ха!

Ну как им не стыдно? Зачем они так со мной?

Надувшись, я зашла в комнату и первым делом проверила телефон. Никаких неотвеченных вызовов! Горестно вздохнув, расположилась на софе, наслаждаясь временным покоем (Танька сегодня будет ночевать с родителями у дедушки с бабушкой). Через несколько минут папа, накурившись, вошел в комнату и сел рядом со мной на стул, видимо, чтобы прочитать очередную лекцию о том, что «пока дети шляются непонятно где, их бедные родители места себе не находят», бла-бла, я столько раз слышала это, что могла сама ему лекцию прочитать, и чтобы всего этого в очередной раз не слушать, я перешла в контратаку и начала говорить первой:

— Пап, расскажи мне про дружбу.

Отец слегка оторопел.

— Чего?

— Ну вот, к примеру, Владимир Павлович. Он помог привезти твою дочь домой. И даже дал тебе порулить. Ты платил ему деньги?

— За что?

— За это! Он тратил свое личное время. А время, как говорится, — деньги.

— Понимаешь, доча, на то они и друзья, чтобы задаром выручать. Сегодня меня друг выручил — а завтра, глядишь, я его выручу.

— Означает ли это, что друзья умышленно приходят на помощь, дабы впоследствии как-то тебя использовать? То есть платой за помощь является негласное обещание стопроцентно помочь ему, когда потребуется?

— Бог с тобой, Юля, никто никого не собирается использовать. На то она и дружба, что если я чем-нибудь смогу помощь другу, то, естественно, помогу, но не потому, что обязан. Просто потому, что он мой друг.

— То есть со стороны друга помощь должна исходить совершенно бескорыстно, я правильно тебя поняла?

— Безусловно.

— Тогда как объяснить тот факт, что, когда дядя Толя приходил чинить нам щиток, ты ему заплатил?

— Тут другое. Дядя Толя электрик по профессии, и он приходил к нам в свое рабочее время, то есть это расценивается как платный вызов.

— Но он ведь твой друг!

— Ну, он может сделать скидку. Но какую и делать ли ее вообще — решать ему самому. Друг не обязан лишаться зарплаты, он обязан лишь оказывать посильную помощь, понимаешь?

— Да.

Конечно, понимаю, ясно, как пень. Значит, те деньги, что были в папке, — плата детективу за ее работу. Иначе зачем ей расследовать дело неизвестно кого? Может, и известно кого, но, ежели ей самой это было больно нужно, она бы и без Кольки за него взялась. И ничего в этом странного нет. Чему я удивлялась?

— Хорошо, что хоть ты что-то поняла, а то я сам, наоборот, лишь запутался. Чего сказал — сам не понял. Ну ладно, крошка, спокойной ночи.

После занятий я первым делом направилась к Катьке: мы не общались уже полтора дня, а мне нужно было многое ей рассказать. Она была счастлива меня видеть, потому что, как оказалось, ей тоже не терпелось поделиться со мной некими сплетнями. Попивая зеленый чай, мы обсуждали Женьку. Ходили слухи, что он завел себе любовницу намного старше себя. Катерина была подавлена этим, однако не в ее натуре обнажать свои слабости, поэтому весь день она скрывала переживания за широкой улыбкой и колкостями.

— Она, наверно, страшненькая, толстая и… и…

— И в очках минус десять, — присоединилась я к игре.

— Да! И… И…

— Старуха! — помогла я подруге.

— Да! Старая, как Мадонна. Или Деми Мур. Только…

— Страшненькая, — напомнила я.

— Да! И… И… — силилась она еще что-то придумать, но, когда душа в глубоком сыром колодце, фантазия работает не очень.

— Ходит с клюкой!

— Да! — Катька зааплодировала и даже потянулась через стол, дабы чмокнуть меня на радостях в щеку.

Наконец мы могли перейти уже к моим проблемам. Я рассказала Катьке про кафе и детектива. А еще про то, что у магазина меня, к несчастью, никто не ждал. К великому удивлению, Любимова стала оправдывать моего ненаглядного, что придало мне сил для надежды и веры, которых я почти уже лишилась.

— Может, ты перепутала чего? Или он не так понял? Всякое бывает. Помнишь, как мы договорились встретиться у памятника, и я ждала тебя у Ленина, а ты меня — у Пушкина?

Да, было дело. И все-таки вопрос «Где Коля?» остался без ответа. Вчера перед сном я попыталась до него дозвониться, но телефон был отключен. Других попыток я не предпринимала. Могла, конечно, однако гордость присутствует даже в моей натуре: это я выполняла его просьбу, это я его ждала на условленном месте, значит, звонить со словами благодарности и извинения должен как-никак он.

Чтобы меня (или себя) как-то отвлечь от дурных мыслей о Коле (Жене), Катька включила телевизор. И снова мы попали на новости (такое ощущение, что больше по телику вообще уже ничего не показывают), где нас пугали маньяком. Было обнаружено новое тело. В интересах следствия детали не разглашались, но было заявлено, что это работа того же монстра, на чьем счету и без того числилось как минимум восемь тел. Впрочем, новым труп был только для следствия, так как пролежал в земле больше недели, и ведущий новостей вслух задался вопросом, не остановился ли маньяк.