Рождественский ужин был прекрасен. Жареные окорока, печёный картофель, брокколи на пару и ещё более дюжины изысканных блюд были поданы нарядным, весёлым, разрумянившимся от волнения гостям. Это был самый вкусный ужин из великого множества вкусных ужинов, которые Элизабет заставала в «Зимнем доме». Их столик представлял собой очень тёплую компанию: Фредди, оба семейства любителей головоломок и молодая пара из Чили. Лана в белоснежном платье без единого пятнышка, со сверкающей белой тиарой, изящно украшавшей её волосы цвета воронова крыла, сидела рядом с бабушкой за столиком в противоположной части зала. Элизабет несколько смущало, что нигде не видно Паутеров.

Неожиданно за ужином девочка задумалась, что сейчас делают тётя Пурди и дядя Бурлап. Она решила, что через пару дней, когда праздничная суета стихнет, ей следует написать им письмо: просто так, чтобы сказать, что с ней всё в порядке.

– Я так наелся! – воскликнул Фредди, когда принесли десерт.

– Я тоже, – медленно произнесла Элизабет. – Что у нас будет антонимом к фразе «умирающий от голода»?

– «Заморивший червячка». Но пирог выглядит так аппетитно!

Фредди на мгновение прикрыл глаза.

– Ага! «Голодный» – «Долг оный».

Он ударил себя в грудь:

– Я по-прежнему хорош!

– Или «Дон Голый», – парировала Элизабет.

– Неплохая анаграмма, – засмеялся и закивал Фредди. – Очень даже!

Огни потускнели и начали медленно гаснуть. Все повернулись к Норбриджу, который появился перед камином, разгоревшимся в полную силу. Одет он был так же, как и в прошлое Рождество, в зелёный смокинг с красным галстуком-бабочкой. Пока шум в зале постепенно стихал, Норбридж обводил глазами зал, как моряк оглядывает предстоящий путь, задерживая взгляд на линии горизонта.

– А теперь магические фокусы, – шепнул Фредди на ухо Элизабет.

– Добрый вечер, дорогие гости! – торжественно произнёс Норбридж, и акустика зала многократно усилила его голос. – Сегодня мы собрались здесь, в Зимнем зале, вкушая изысканную пищу, и ничего подобного здесь больше не подадут…

Он сделал паузу и продолжил:

– …до завтрашнего дня.

Зал взорвался хохотом.

– То же самое он говорил в прошлом году, – зашептала Элизабет.

– Он каждый год это говорит, – кивал Фредди.

Закончив речь, хозяин «Зимнего дома» поднял руки над головой.

– А теперь немного волшебства! – после этих слов огни в зале почти погасли.

Два официанта вынесли столик и поставили его перед выступающим. Это было так знакомо, что Элизабет уже готова была увидеть те же самые фокусы, что и на прошлое Рождество. Но, приглядевшись, она увидела, что вместо кукол, которыми Норбридж в прошлом году иллюстрировал историю о девочке, сумевшей спасти семью от злой ведьмы, в этот раз на столе оказалось нечто похожее на пакет.

– Сказка! – провозгласил Норбридж и понизил голос. – Добрая сказка, чтобы… не испортить вам десерт!

За столиками рассмеялись. Норбридж поднял руки над столом, изобразив, словно там горит огонь, а он греет над ним ладони. В зале снова стало тихо.

– Далеко-далеко среди снежных гор стоял огромный особняк.

Непонятная вещь на столе задрожала. Норбридж поднял руки до уровня глаз, и на столе вырос китайский фонарик, надувшись почти мгновенно. Он стал размером с пляжный мяч, засветился изнутри, сделавшись цвета пергамента. И затем – самое удивительное! – фонарик медленно взлетел над столом и замер перед Норбриджем. Зрители ахнули почти синхронно.

– В том особняке жила молодая девушка со своими отцом и матерью, – произнёс Норбридж и щёлкнул пальцами. – И была эта девушка светом их жизни.

Внутри парящего фонарика появился пурпурный огонёк. Элизабет взирала на происходящее с восхищением.

– Она была счастлива, – продолжил Норбридж, – и очень любила бродить по особняку. Когда она была маленькая, ей нравилось придумывать игры и разные волшебные истории. Но когда она выросла, ей следовало покинуть дом и зажить своей жизнью где-нибудь в другом месте.

Пурпурный огонёк ярко замигал.

– И вот однажды, – продолжал рассказчик, – незадолго до назначенного дня отъезда, любопытство юной девушки взяло над ней верх, и она пошла в потайную комнату, которая всегда была заперта на ключ. Но девушка нашла ключ, вошла в потайную комнату и закрыла за собой дверь.

Норбридж взмахнул рукой, и в фонарике появился красный огонёк.

– Только она не увидела там ничего, кроме портрета женщины на стене. И этот портрет, как ни странно, имел с ней некоторое сходство. Это заинтересовало девушку и немного испугало её.

Красный огонёк стал гореть ярче.

– Девушка подошла ближе, но, оказавшись совсем рядом с картиной, она тотчас рухнула на пол, впав в глубокий сон.

Красный огонёк подплыл к пурпурному и начал описывать вокруг него тесные круги.

– Казалось, картина хотела навсегда оставить девушку в этой комнате. И та действительно осталась бы, если бы не услышала сквозь сон голоса родителей, которые звали её.

Пурпурный огонёк стал ярче и больше, красный огонёк заметался.

– Она собрала все свои силы, чтобы избавиться от власти картины. И хотя её желание погрузиться в глубокий сон прямо здесь, на полу комнаты, сделалось почти непреодолимым, услышав призыв отца и матери, она сумела стряхнуть с себя сон. Так девушка спасла жизнь и воссоединилась со своей семьёй.

При этих словах красный огонёк рассыпался каскадами искр, которые вспыхивали и затухали, а фонарик целиком залился пурпурным светом. Зрители начали хлопать и кричать. Фонарик светился всё ярче, заполняя красноватым светом окружающее пространство, и вдруг начал расти. За несколько секунд он увеличился вдвое и продолжал раздуваться. Некоторые зрители кричали от восторга, другие смеялись и топали. Грохнули аплодисменты.

– И девушка… – Норбридж уже перекрикивал нарастающий шум, а фонарик за это время вырос ещё и переместился в самый центр зала. – Девушка жила долго и счастливо!

Фонарик почти коснулся потолка. Он был размером с небольшой автомобиль, его пурпурное сияние залило весь зал.

– Конец! – прокричал Норбридж.

С громким треском фонарик лопнул, подобно пушечному выстрелу, и фонтаны конфетти полетели во все стороны, опускаясь на зрителей, словно снег. Все аплодировали, кричали и смеялись. В зале царило буйство звуков, всё сверкало. Изо всех сил оркестр заиграл «Jingle Bells».

Элизабет была в восторге. Она уже видела, как Норбридж показывал фокусы, но этот трюк показался ей самым сильным. Девочка была не в силах хлопать. Оцепенев от восторга, она во все глаза смотрела на своего родного дедушку, который победоносно возвышался, подняв руки, в самом центре зала.