Просто кажется, что завожусь я так быстро не только из-за него, а из-за воспоминаний, что гоняла в своей голове целых два часа подряд.

— Что такое? Хочешь поиграть в недотрогу? Мне нравится, продолжай, — скользя членом по всем моим складочкам, безостановочно дразнит Андрей.

— Прекрати немедленно, я не готова, я зла на тебя, — рычу я, а у самой все горит там от жажды заполнить неприятную пустоту. Боже, если бы он только знал, что трется на том самом месте, где еще два часа назад гулял язык Коваля.

— Злость — это даже хорошо, детка. Очень хорошо, — целует Андрей мои лживые губы. — На чем я остановился? Так вот, плавно тебя хочу, — медленно входит, растягивая и заполняя, пока я откидываю голову назад, уходя в ощущения. Задыхаюсь от приятного чувства наполненности, закусывая нижнюю губку. — Черт, ты давно не была настолько мокрой. Может мне чаще быть плохим мужем, пропадающим по ночам? Любишь непослушных?

— Нет, Андрей. Я ведь и приревновать могу. Ахх, — издаю протяжный стон, когда он начинает не спеша двигаться.

— Мне нравится, когда ты меня ревнуешь. Как в старые добрые времена. И трахну тебя, как в годы студенческие. Резко тебя трахну, и ревновать не придется, — не договорив, Андрей быстро закидывает мои ноги на свои плечи, крепко обнимет их и, слегка приподнимая мои бедра вместе с ними, входит в меня до упора, шлепнув по заднице. Еще… еще и еще раз. Глубоко, ненасытно, ускоряясь, бесстыдно трахая. Я хватаюсь за изголовье кровати, выгибаясь и подстраиваясь под него, крича и задыхаясь, умоляя не останавливаться. Только не останавливаться. Ладони сжимают прутья кровати, вспоминая клетку и то, как держалась за нее, кода Дима вылизывал меня со свойственной ему одержимостью, горячностью и неутолимым голодом.

Все в голове смешивается.

Чувства, картины с сегодняшней ночи, лицо любимого мужа, наслаждающегося каждым миллиметром моего тела. Его влюбленные, горящие глаза, взирающие на меня с желанием и страстью, о которой мечтают многие женщины.

Чувство вины, похоть, жажда. Мои ладони перемещаются на спину Андрея, пальцы скользят по его поту и коже, признавая в нем свое, родное. Совершенное, пусть и доступное.

Запретный плод всегда слаще… То, что я чувствую к Диме — давно не любовь. Все просто.

— Давай, детка. Хочу, чтобы ты со мной по-настоящему кончила. Имитации мне будет мало, — шепчет Андрей, когда чувствует, что я уже очень близко. В этот самый момент я поворачиваю голову вправо и вижу, что мне звонит Дима… Жадно целуя Андрея, я беру трубку и включаю камеру, ощущая триумфальную радость за то, что он увидит происходящее.

И не скажет ни слова.

Не посмеет.

Просто положит трубку… но главное, он увидит, и этого мне достаточно. Достаточно будет, чтобы он навсегда оставил меня в покое.

Я кончаю ярко, ослепительно, крича имя мужа во весь голос… и именно мысль о том, что Дима наблюдает сейчас за нами, помогает мне быстро достичь фееричного оргазма, какого я никогда с Андреем не испытывала. Хотя, должна признать, он сегодня здорово постарался и сделал все на высшем уровне. Но оргазм — в голове, и кончила я сейчас явно не для Андрея. Черт. И что я пытаюсь доказать?

Думаю, Андрей не заметил моей маленькой шалости. А вот Дима давно положил трубку, и я убрала телефон под подушку в тот момент, когда мое тело сводили сладкие судороги, простреливающие удовольствием и наслаждением каждую клеточку тела.

Боже… Боже.

Я сумасшедшая, абсолютно безумная.

Зачем я это сделала? А нехер звонить мне ночью.

Ну и плевать на все. Пусть знает, как с Андреем мне хорошо и приятно. И ему же нравится смотреть, как другие трахаются, или когда за ним наблюдают в процессе. Пожалуйста, наслаждайся, милый. Но продолжение только по подписке.

Моя голова до сих пор мечется из стороны в сторону, а тело выгибает дугой, когда Андрей кончает прямо в меня, выстреливая внутрь тугой струей спермы. Черт, давно я этого не ощущала…

— Вот так, хорошо. Моя девочка, сладкая. Я люблю тебя, Эля. Безумно люблю, — горячо шепчет муж в мои губы, отдавая мне все, что у него есть. Метит свою самку, как чувствует.

Я очень долго восстанавливаю свое дыхание и просто дышу под ним. Потом рядом с ним. Затем медленно встаю, на цыпочках бегу в ванную, замечая, что муж уже спит.

Закрываю за собой дверь и, опираясь руками на столешницу перед зеркалом, поднимаю взгляд на свое отражение. Смотреть на себя тяжело и больно, невыносимо.

Я снова иду в душ, просто потому что всегда так делаю, когда чувствую себя дерьмово. Морально, несмотря на то, что физически мое тело поет и трепещет от пережитых за сегодня эмоций.

Через пять минут Андрей заходит в ванную и встает под воду, обнимая меня со спины, пока я намыливаю тело гелем для душа.

— И зачем ты моешься, Эля? — интересуется он, слегка пугая меня.

— Я зла на тебя до сих пор. Не люблю, когда ты пьешь. И моюсь, потому что мне запахи все эти неприятны. Как и то, что ты не написал мне. Откуда я знаю, чем ты там занимался всю ночь?

На самом деле я злюсь на себя, только на себя.

— А ты ревнуешь-таки? — усмехается муж.

Я резко поворачиваюсь, глядя на то, как крупные капли воды скользят по точеным и мужественным чертам его лица. Он всегда был первым красавцем. А в Англии иностранки на него пачками вешались, но он повода для ревности не давал.

— Эль, ты себя видела? — хрипло интересуется муж. — Зачем мне пустые стекляшки, когда дома я храню драгоценный бриллиант, — мягко заверяет меня в своей верности, крепко обнимая за талию. — Да, я виноват, что не написал тебе, но ты же знаешь, как это бывает: пиво, сауна, бильярд… мне не до телефона было.

— Ревную, потому что знаю, что однажды ты чуть-было не оступился, — откровенно обвиняю его в повинности. На самом деле оправдываю себя за свое дурное поведение с Ковалем.

— Хватит мне припоминать эту дурь. Это была… всего лишь переписка. И ничего больше, — он слегка хмурится, явно с неохотой вспоминая свой самый глобальный косяк в нашей семейной жизни.

— Но на тот момент я была беременна, Андрей. Мне до сих пор больно.

— Я мудак. Развлекался как мог, потому что был молод и глуп. И тысячу раз просил у тебя прощения за тот инцидент. Почему ты сейчас о нем вспомнила?

— Потому что ты дома фактически не ночевал. Что тут удивительного. Зачем ты делал это?