Еда. Меня кормят?

Большой ломоть хлеба, рядом миска с прозрачной жидкостью,остро пахнущая луком. Наклонившись над миской, я рассмотрела темные кусочки надне. Рядом лежали три белых клубня. Наверно, какие то овощи, только я не моглапонять какие.

На эти открытия мне понадобилось всего несколько секунд, нов эти короткие мгновения мой желудок чуть не выпрыгнул через рот, пытаясьдотянуться до еды.

Я вгрызлась в черную корочку. Явно здешней выпечки, хлеб былиз непросеянной муки, неочищенные крупинки и шелуха застревали в зубах. Мякотьзернистая, но запах! М м м… Ничего вкуснее я в жизни не ела, даже божественноекрошево «Твинкиз» из хижины в пустыне с этим не сравнится. Челюсти работали,как заведенные, и все равно не поспевали. После каждого глотка в животе урчало.Впрочем, скоро выяснилось, что я переоценила свои возможности — отвыкший отпищи желудок реагировал слишком болезненно.

Не обращая внимания на дискомфорт, я принялась за жидкость,которая оказалась супом. Суп пошел легче. Не считая лукового запаха, вкус былмягким, зеленые кусочки на дне — нежными и мясистыми. Я выхлебала все допоследней капли, жалея, что нет добавки, и чуть не вылизала миску, чтобы ничегоне пропало. Белые овощи оказались волокнистыми и пресными на вкус — какие токоренья, не столь питательные, как суп, и не столь вкусные, как хлеб, но занеимением лучшего вполне сошли. Я не наелась, даже не утолила голод — и,наверное, сжевала бы поднос, если бы не опасалась обломать зубы.

Лишь когда я доела, до меня вдруг дошло, что меня не должныкормить. Разве что Джаред проиграл, уступил меня доктору… Но тогда почемуДжаред меня охраняет?

Я оттолкнула пустой поднос, и он со скрежетом проехал пополу. Я съежилась, вжалась в стенку каменного пузыря, дожидаясь, пока подносзаберут. В этот раз Джаред даже не взглянул на меня.

— Спасибо, — шепнула я. Он, разумеется, не ответил, дажебровью не повел. На этот раз и рукав рубашки скрылся, но я не сомневалась:Джаред у входа.

«Поверить не могу, что он поднял на меня руку», — изумленнодумала Мелани. Она до сих пор была под впечатлением, а вот я ни капельки неудивилась. Ударил, и ладно — хорошо хоть не убил…

«Куда ты делась? — спросила я. — Заварила кашу, а сама вкусты… Некрасиво».

Она пропустила мое замечание мимо ушей.

«А я то думала, он не сможет. Что бы ни случилось. Я бы низа что не смогла».

«Еще как смогла бы. Если бы он пришел к тебе с отражающимизрачками, ты бы поступила так же. Люди по природе своей агрессивны». — Явспомнила, как когда то она мечтала задушить Искательницу. Казалось, с тех порпролетели месяцы, хотя на самом деле прошло всего лишь несколько дней. Странно…Непонятно, как за столь короткий срок я умудрилась так вляпаться.

Мелани попыталась быть честной с собой.

«Нет, не смогла бы. Только не Джареда… и не Джейми… Я немогла бы причинить Джейми вред, даже если он…» — Она запнулась, отказываясьдумать о подобном исходе.

Она говорила правду. Даже если бы наш Джейми стал кем то иличем то еще, ни у одной из нас не поднялась бы рука…

«Это другое. Материнское. Трезвый расчет тут бессилен.Слишком много эмоций».

«Материнство — эмоциональное состояние. Даже для вас, Душ».

Я промолчала.

«Как думаешь, что теперь будет?»

«Ты же у нас эксперт по людям, — напомнила я. — Кажется, вседовольно скверно. С чего бы им так стараться поставить нас на ноги? На умприходит лишь одна причина…»

Запечатленные в памяти подробности зверств из историичеловечества перемешались со статьями старой газеты, найденной накануне. Огонь— одна из самых страшных пыток. Когда то давно Мелани случайно обожгла правуюладонь, схватившись за раскаленную сковороду. Я помнила страшную боль ожога —внезапную, острую, всепоглощающую. Но тот ожог был случайным — быстро приложилилед, компрессы, смазали лекарством. А каково придется, если боль будутпричинять умышленно, продлевая и растягивая пытку…

Мне еще не доводилось жить на планете, где происходили быподобные жестокости, пусть даже до появления Душ. Безусловно, в этом миресмешалось все самое возвышенное и самое низкое — самые удивительные чувства… исамые низменные пороки, самые мрачные злодеяния. Вероятно, это закономерно: безминусов не существует плюсов, без горя — радости. Станут ли Души исключением изэтого правила? Получится ли у них использовать светлые стороны этого мира,поборов темные?

«Я… Когда он тебя ударил, я кое что почувствовала», —отвлекла меня Мелани. Она говорила медленно, выдавливая слова, словно черезсилу.

«Представь себе, я тоже. — Удивительно, как просто мнедавался сарказм после долгого общения с Мелани. — Рука у него тяжелая, неспорю».

«Яо другом. Мне… — Она надолго умолкла, а затем выпалила наодном дыхании: — Я думала, что наши чувства к Джареду… они, ну… исходят от меня.Мне казалось… я могу их контролировать».

Мысли, которые стояли за ее словами, были яснее слов.

«Ты считала, что тебе удалось привести меня сюда по твоемужеланию. Что ты управляешь мной, а не наоборот. — Я старалась подавить досаду.— Тебе казалось, ты можешь мной манипулировать».

«Да. — Голос ее был печален, но не оттого, что я огорчилась:она не хотела признавать свою ошибку. — А на самом деле…»

Я слушала.

Слова опять полились потоком: «Ты тоже любишь его, но нетак, как люблю я. Иначе. Пока он был далеко, я не замечала, и только когда тывпервые его увидела… Как же так? Как трехдюймовый червяк мог влюбиться вчеловека?»

«Червяк?»

«Прости. Ну, эти ваши… конечности…» «Не совсем. Это скорееантенны. И в распрямленном состоянии они куда длинней трех дюймов». «Но ты жене человек».

«У меня человеческое тело. Пока я в нем, я человек. Если бы нетвои воспоминания о Джареде… Ты сама во всем виновата».

Она задумалась. Ей не понравилась эта мысль.

«Значит, если бы ты поехала в Тусон, в новом теле ты бы егоразлюбила?»

«Мне очень, очень хочется в это верить».

Ни меня, ни ее не устраивал подобный ответ. Я уткнуласьлицом в колени. Мелани сменила тему.

«По крайней мере, я спокойна за Джейми. Я знала, что сДжаредом он будет в безопасности… Вот бы его увидеть…»

«Я об этом даже не заикнусь!» — Меня затрясло, когда япредставила, какой ответ последует на подобную просьбу.