Только-только я закончила свою импровизированную фотосессию, как с фасадной стороны дома громко хлопнула дверь и послышался приближающийся цокот каблуков. Я пригнулась, прячась за забором, над которым мои голова и руки торчали фрагментами кукольного Петрушки, дождалась, пока каблуки процокают мимо, мягко спрыгнула с цоколя и отбежала подальше – за угол.

Через несколько минут с жужжанием разъехались дистанционно управляемые ворота. Соорудив из пудреницы примитивный перископ, я в зеркальце увидела все ту же белую автомобильную корму. «Ауди» сдала со двора задом, ворота закрылись, и машина с ускорением двинулась вдаль по улице. Кто был за рулем, я не увидела.

– Думаю, не Смеловский, – рассудил внутренний голос. – Вряд ли это Максим цокал по бетону подкованными шпильками!

Я выдвинулась из-за угла и пошла вперед по той же улице Сливовой, держа курс на остановку маршруток и думая вот о чем: если Макс доверяет подруге свою новую машину, значит, отношения у них очень серьезные. Ведь для мужчины автомобиль – настоящее «второе я»! Значит, Смеловский наконец отказался от мысли добиться взаимности от меня и начал активно устраивать свою жизнь с другой женщиной.

– Ты огорчена? – спросил внутренний голос.

Я подумала немного и решила, что не огорчена. Не очень. Досадно, конечно, что мужики столь непостоянны – вот, даже лучшие из них не способны быть верными рыцарями нам, прекрасным дамам, бесконечно долго! Десяти лет не прошло, как Максим Смеловский впервые признался мне в любви, и вот уже все это преданье старины глубокой!

– Плейбой давно минувших дней! – в утешенье заглазно обозвал Макса мой внутренний голос.

Я помела и поскребла по сусекам своей грешной души, собрала в кучку все великодушие и вздохнула:

– Ладно, я его прощаю! Пусть он будет счастлив с этой женщиной! И ей тоже всего хорошего!

Сказано было великодушно, но недостаточно искренне. Благосклонное ко мне провидение это несоответствие мгновенно уловило, и новая подруга Макса хлебнула «счастья» сей же миг!

Черная полоса для нее началась на ближайшем перекрестке – на пересечении улиц Сливовой и Абрикосовой. Разогнав машину на прямом участке и опрометчиво забыв про гололед, дамочка не справилась с управлением и на моих глазах столкнулась со встречной легковушкой!

– Ну что за дура! – окончательно утратив всякое великодушие, завопила я в полный голос. – Кто ж так ездит!

– Надеюсь, обошлось без жертв? – охнул мой внутренний голос.

– Я тоже надеюсь, – пробормотала я, постаравшись, чтобы это прозвучало максимально искренне.

А то, не ровен час, избыточно чуткое к моим пожеланиям провидение лишит Смеловского новой подруги прежде, чем они успеют прогуляться к алтарю!

Уф-ф-ф, обошлось… Водительская дверь «Ауди» нервно, короткими рывками распахнулась. Подергиваясь, выбрались в проем женские ноги в полосатых черно-желтых колготках, при виде которых мне немедленно вспомнилась рекламная акция сотовой сети Билайн. Каблуки полусапожек поскребли асфальт, кое-как установились на нем, и из салона показалась верхняя часть женского организма. Даже на расстоянии я разглядела желтую тунику, туго обтягивающую выпуклую голубиную грудь, длинный хвост платиновых волос и ярко-красные акриловые ногти, вцепившиеся в дверцу.

– О, да у нас тут Гламурная Киса! – презрительно фыркнул мой внутренний голос.

Совсем недавно Зяма за ужином развлекал наше семейство читкой презабавной статьи из какого-то мужского журнала. Автор с большим чувством юмора классифицировал нежизнеспособные типы водителей – безмозглым блондинкам, не способным определить проблему с автомобилем иначе, нежели универсальной фразой «Ой, у нее там что-то бумкнуло…», досталось выразительное определение «Гламурная Киса».

Яркий образец этого вида нервно притопывал ножкой по асфальту и барабанил когтями по кузову, но выглядел не поврежденным – внешне, я имею в виду. С головой-то у этой кисы явно непорядок, раз она ездит, как полная идиотка!

Водитель второй машины тоже не пострадал, во всяком случае, физически. Тень душевного страдания на его лице все-таки виднелась. Ероша «ежик» на затылке, симпатичный темноволосый мужик лет сорока переводил нерадостный взгляд с помятого капота своего «Пежо» на красавицу, надувшую губки так обиженно, словно это она стала невинной жертвой ДТП. Я посочувствовала мужчине. Ясно было, что с красотки взятки будут гладки, тему возмещения ущерба имеет смысл обсуждать только со страховой компанией либо с кисодержателем – мужем или бойфрендом.

– Ой, ма-а-ма! – протянул мой внутренний голос. – Это что же получается? Опять Смеловский в неприятности вляпался?! Мало ему своих бед было, теперь еще за кису отвечать!

Сокрушенно покачивая головой, я миновала молчаливую компанию на перекрестке, не притормозив. Все участники ДТП были живы-здоровы, проявлять лучшие человеческие качества и оказывать пострадавшим медицинскую и психологическую помощь необходимости не было. Я бы, может, еще утешила как-нибудь этого невезучего симпатичного брюнета, но идиотку блондинку хотелось задушить в бестрепетной и эффективной манере Отелло Ереванского!

– Бедный Макс! Не везет ему с женщинами! – вздохнул внутренний голос.

В этой реплике мне почудился очень неприятный намек, и я мрачно размышляла о своей роковой роли в судьбе Максима Смеловского и степени своей ответственности за него же все время, пока ехала на работу. Я бы предпочла отправиться домой, но Бронич еще утром предупредил, что после обеда к нам придет новый клиент – какой-то автосалон. По этому поводу во второй половине дня в офисе была объявлена всеобщая мобилизация.

Надо сказать, что шеф нашего процветающего рекламного агентства всегда строго следует дипломатическому протоколу и точно знает, какого гостя он может принимать сидя, какого должен встретить стоя, а перед каким нелишне будет даже упасть и отжаться. Время аудиенции Бронич также рассчитывает в соответствии со статусом и потенциальной ценностью клиента.

Директора автосалона шеф встретил на середине кабинета, зафиксировал рукопожатием и сразу же вывел в общую комнату к сотрудникам, обнимая за талию. Опытный персонал не затруднился расшифровать начальственную пантомиму: очевидно, клиент был новый, неожиданный, перспективный, но проблемный, так что шеф торопился переложить ответственность за результат решающей первой встречи со своих плеч на натруженные спины подчиненных.

– Будем с ним носиться, как дурень с писаной торбой! – пессимистично спрогнозировала Катерина.

– Это Андрей Петрович, прошу любить и жаловать! – на широкой улыбке произнес Михаил Брониславович и с рук на руки передал клиента Сашке Баринову.

– Будем стараться, – потупился Сашка.

– С-спасибо, – присвистнул Андрей Петрович, смущенный неожиданно теплым приемом.

Мне показалось, что он хотел сказать Сашке: «Спасибо, не надо!» И поспешность, с которой клиент выпутался из мягких лапок Баринова, эту версию только подтвердила.