– Мне Инка из отдела реализации посоветовала. Онапохудела на три килограмма.

– За год?

– За две недели.

– От макарон похудела?

– Кончай лыбиться. Это средиземноморская диета. Ты же вМилан катаешься дважды в год, итальянцы целыми днями едят макароны и чувствуютсебя распрекрасно. Так?

– Ну…

– Все дело в том, как есть. Питание должно бытьсбалансированным. Видишь, что здесь написано? – Сонька взяла пакет «Макфы»и сунула мне под нос. – Изготовлены из твердых сортов пшеницы и просты вприготовлении… Худеть надо с умом, чтобы организм получил все необходимое. Ипотом, я их просто люблю.

– Я тоже, – пожала я плечами. – Пиши своюдиету. Будем худеть вместе.

«Папа придет в восторг от новой диеты», – подумала я.Обычно, когда я собираюсь худеть, он начинает ворчать, что фигура у менявеликолепная и я ерундой занимаюсь, наношу вред своему здоровью и прочее. Нопротив макарон точно возражать не станет. Я взяла две пачки, собралась положитьих в тележку и с удивлением обнаружила, что ее под рукой нет. Зато в двух метрахот меня стоял парень, опираясь на мою тележку, и разглядывал что-то на витрине.

– Молодой человек… – повысила я голос, поражаясьего наглости. Он повернулся, взглянул с недоумением, потом перевел взгляд натележку и залился румянцем.

– Извините, – сказал поспешно. – Я, кажется,перепутал…

Чуть впереди стояла тележка, доверху заполненная продуктами,сверху лежало несколько пачек макарон.

– У вас что, тоже средиземноморская диета? – неудержалась я, увидев, что он направился к ней.

– Что? А, нет. Это для детского дома. – Онулыбнулся и пошел дальше, мы с Сонькой переглянулись, подружка пожала плечами.

– Ну, чего ты встала, идем, – позвала она.

Расплачиваясь за продукты, я вновь увидела парня. Он стоялвозле соседней кассы. По виду студент, лет двадцать с небольшим. Невысокий,худой. Одет очень скромно, видавшие виды джинсы и футболка, которая отмногочисленных стирок выглядела довольно бесформенной, ворот растянулся, ирисунок поблек. Я в своих дорогих тряпках вдруг почувствовала себя неловко.

Расплатившись, мы вышли из магазина, побросали покупки вбагажник, а когда выезжали с парковки, я опять обратила внимание на парня.Нагруженный пакетами, он шел к автобусной остановке.

– Куда он со всем этим добром, – пробормоталаСонька. Мы как раз с ним поравнялись. Молодой человек повернулся, в этот моментручка одного из пакетов лопнула, и все его содержимое посыпалось наасфальт. – Останови, – сказала подруга, вышла из машины и стала молчапомогать парню укладывать продукты в пакет.

– Спасибо, – сказал он смущенно.

– Пожалуйста.

– Садись в машину, – открыв окно, предложила яему.

– Да мне в Киреево…

– Садись, тебе сказали, – проворчала Сонька ипомогла ему загрузить пакеты в машину. Он устроился сзади, придерживая пакетырукой, явно чувствуя неловкость. – Ты сказал, это в детский дом? –повернулась к нему Сонька.

– Да. Мы с друзьями раз в месяц собираем подарки,продукты, игрушки, всякую мелочь… и отвозим. Меня Паша зовут, – онпротянул руку, Сонька ее пожала.

– Соня. Это Аня.

Я тоже протянула руку, не оборачиваясь, он осторожно еепожал.

– Очень приятно, – сказал, кашлянув.

Физиономия его была добродушной, а улыбка смущенной. Я то идело поглядывала на него в зеркало. На носу веснушки, уши торчат, светлыеволосы в беспорядке падают на лоб. Он вызывал симпатию и этой своей улыбкой, идаже простоватостью. Сразу видно, хороший человек. Я вдруг подумала, что внашем окружении давненько не было таких ребят. Сплошь бизнесмены да папенькинысынки, которые болтаются по ночным клубам, швыряясь деньгами. У этого их точнонет, а те, что есть, он тратит, в отличие от меня, вовсе не на тряпки и прочуюерунду.

– У вас какое-то общество? – спросила я.

– Да какое общество, скидываемся, кто сколько может.

– Я бы тоже хотела, – неуверенно произнеслаСонька, неуверенность была явно связана с тем, как парень воспримет еепредложение.

– От помощи не отказываемся, – кивнул Паша и опятьулыбнулся. Сонька порылась в сумке и протянула ему визитку.

– Вот. Звони, если что.

– Позвоню обязательно.

Он не спеша убрал визитку в портмоне, потрепанное и,подозреваю, пустое. Сонька продолжала задавать вопросы, он на них охотноотвечал. Так незаметно мы доехали до Киреева, спального района за рекой.Высадили Пашу возле тринадцатого дома, который оказался общежитием.

– Спасибо, – сказал Павел, выходя измашины. – Без вас я бы добирался минут сорок.

– Обязательно позвони, – напомнила Сонька.

Он скрылся за обшарпанной дверью общаги, а подружкавздохнула:

– Нюся, как-то неправильно мы живем. У него в кошелькерублей сто червонцами, а он детям помогает…

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Ладно, я так… чувствую себя дерьмово…

– Я примерно так же, – кивнула я.

– А он симпатичный. Лопоухий, правда. Вот в кого надовлюбляться.

– Ну, и что мешает?

– Привычка жить на хорошую зарплату, вот что. Какдумаешь, он позвонит?

– Почему бы и нет?

– Чего ж я его телефон не спросила? Ничего, в крайнемслучае я знаю, где его искать.

– Ага. В общаге девять этажей.

– Найду, уж можешь мне поверить.

Утром отец за завтраком сообщил, что уезжает в Москву.

– У меня встреча в пятницу и, скорее всего, впонедельник. Нет смысла возвращаться домой, так что уезжаю я на несколько дней.

– Хорошо, – кивнула я.

– Может быть, поедешь со мной? – спросил папа.

– Ты будешь занят делами, а мне там что делать?

– Неужели ты не найдешь себе занятие? – улыбнулсяон. – Это в Москве-то?

– Папа, ты просто не хочешь, чтобы я оставалась здесьодна.

– Конечно, не хочу. Я беспокоюсь.