– А что тут понимать? Оставь ее в покое! Она не хочет быть с тобой! Что непонятного?!

– О господи, да причем тут это!

– Не подходи к ней, ты понял?!

– Где ты его взяла? – прошипел он Марианне и, шатаясь, пошел к выходу, придерживая рукой челюсть. На улице он сразу сел в такси.

Гриша повернулся к Марианне:

– Я говорил тебе, что избавлю тебя от него.

– Да? Ну спасибо тебе большое! – в бешенстве выкрикнула она. – Не смей ходить за мной! И вообще! Вы оба! Идите к черту!..

Бог знает почему он не пошел сразу на вокзал, как обещал, а остался сидеть в баре напротив. Может, хотел перевести дух и собраться с мыслями, может, проголодался, а может, почувствовал, как что-то тянет его назад – ну не мог он просто взять и уйти. Он жевал трамеццини и перебирал в памяти то, что увидел. Просторная и, даже ему понятно, дорого обставленная квартира с картинами на стенах, мужские рубашки на вешалке, две чашки, ждущие своего кофе, – Марианна жила здесь с другим мужчиной, и Гриша понятия не имел, когда это закончится. Говорила ли она с ним? И собирается ли уходить от него? Почему она не захотела увидеться вечером? Зачем так настойчиво отправляла его домой? Почему просила не говорить никому о них, особенно Виктории? Что плохого в том, что они встречаются? Чем больше он думал, тем сильнее увязал в неразгаданных тайнах Марианны, которым не было конца, и тем яснее ощущал, как его собственные планы тонут в болоте этих тайн. Он уже ни в чем не был уверен. И как так выходило, что встреча с Марианной, которая должна была расставить все точки над «и», только запутала все еще больше? Как теперь вернуться домой? Чего ждать, на что надеяться? Приедет ли она в субботу? А если нет? Если снова не отвеченные звонки и полная неизвестность? Он там, а она здесь, в этой квартире, с тем, другим, пьет по утрам кофе на кухне, где только что был с ней он…

Из подъезда вышла Марианна. Гриша и не думал следить за ней, но как только увидел ее, не смог оставаться на месте. Она направилась к одному из баров неподалеку от дома – бары теснились здесь один за другим по обе стороны улицы – и зашла внутрь, хотя там не было ни души, все сидели под зонтами снаружи. Грише было видно, что внутри ее уже ждал какой-то тип. Тощий как глист. Тоже молодой, чуть не ровесник Гриши. Только в костюме и в галстуке, типичный миланец. Разговор у них пошел бурно, как будто они сходу принялись о чем-то спорить. Глист был чем-то недоволен. Он явно на нее нападал. Дальше все произошло быстро, Гриша даже подумать ни о чем не успел. Он увидел, как Марианна повернулась, чтобы уйти, но глист схватил ее за плечо, заставив выслушать то, что он хотел сказать. Для Гриши этот жест стал сигналом, от которого он подпрыгнул на месте и очертя голову бросился в кафе.

– Это он тебя ударил? Он?!

– Ты почему здесь? Я же сказала тебе уехать!

– Это он, да?

– Ты что, следишь за мной?

– Это еще кто? – возмутился глист. – Ты зачем его сюда притащила?

Так он русский, понял Гриша! Ну, тогда все просто. Был бы он итальянец, пришлось бы как-то с ним объясняться, а раз он свой, то и объясняться нечего. Сам все поймет. Рука у Гриши, та самая, которой он все эти дни долбил это лицо в своем воображении, взлетела и ударила в челюсть.

После удара Гриша ничего не соображал. Так было и на ринге – он слышал гонг, а все, что после, происходило как будто во сне и как будто не с ним. Тело само уворачивалось от ударов, и руки сами знали, куда бить. Ватная тишина, стоявшая в ушах, не пропускала к нему ни звука. Вот и сейчас он стоял с чумной головой, из тумана всплывало лицо Марианны, медленно и беззвучно открывающее рот и глядящее на него огромными глазами. Что она говорит ему? Он ничего не понимал.

Со скрежетом раздвинулись стулья. Послышались голоса. Он начал приходить в себя. Увидел бармена, прибежавшего на шум, и девушку-официантку, склоненную над телом. У них испуганные лица, встревоженные голоса. Он повернулся к Марианне, она взглянула на него с досадой – что ты наделал?

Кажется, все обошлось. Ударил он не сильно. Глист свалился больше от неожиданности. Вон, даже сознание не потерял. Вон, уже и поднялся с помощью бармена. И даже пытается что-то ему сказать:

– Куда ты лезешь? Ты не понимаешь, куда лезешь…

– А что тут понимать? Оставь ее в покое! Она не хочет быть с тобой! Что непонятного?

– О господи, да причем тут это!

– Не подходи к ней, понял?

– Где ты его взяла? – прошипел он Марианне и, шатаясь, пошел к выходу, придерживая рукой челюсть. На улице он сразу сел в такси.

Гриша повернулся к Марианне:

– Я говорил тебе, что избавлю тебя от него.

– Да что ты говоришь! Ну спасибо тебе большое! – в бешенстве выкрикнула она. – Не смей ходить за мной! И вообще! Вы оба! Идите к черту!..

Всю пятницу Гриша ждал ее звонка. Это было так похоже на Марианну, не звонить и ни о чем не договариваться заранее, но он все-таки ждал. Он думал о том, как улизнуть с завтрашнего обеда и побыть с ней наедине. Хотел встретить ее на вокзале и увести куда-нибудь подальше, хотел снять номер в отеле, хотел быть с ней весь день и всю ночь, хотел уехать вместе в Милан и больше никогда не расставаться, но Марианна не звонила, и он провел весь день в сомнениях, не зная, за что хвататься, то ли пойти и забронировать номер, то ли быть на вокзале с первым поездом и стоять там, пока не появится Марианна. Настала суббота, и все решилось само собой. Марианна так и не позвонила, зато Виктория, сын которой названивал ей каждую минуту, сообщая о своем приближении, подняла на уши весь дом. Как всегда бывало в дни праздников, с самого утра начались приготовления, в кухне звенели кастрюли, по комнатам плыл запах еды, поверх телефонных трелей разносился голос Виктории. Впервые Гриша слышал, чтобы они с мужем ссорились; кажется, он собирался уезжать куда-то, а она кричала, что ей нужны и машина, и водитель, и он сам, и что он мог бы отменить дела хотя бы ради сына. В конце концов, он все-таки уехал. Видимо, у него и впрямь было важное дело – Гриша видел, что он вышел из дома при параде, в белой сорочке, с папкой в руках, а пиджак повесил в салон автомобиля. И водитель, и помощник уезжали с ним, и это окончательно вывело из себя Викторию. Всегда подчеркнуто уважительная к мужу на людях, тут она выбежала на крыльцо, на ходу вытирая руки полотенцем, и выкрикнула ему, уже садившемуся в машину, все, что она думает по поводу его поведения в последнее время и их семейной жизни в целом.

Гришу завалили поручениями. Отлучиться из дома не было никакой возможности – не мог он лишить Викторию еще и своего крепкого плеча после всего, что она для него сделала. Да и потом, он чувствовал себя лучше, оттого что был занят делом и приносил какую-то пользу. Ему было приятно то, как полагается на него Виктория, с какой благодарностью смотрит на него и время от времени чмокает в щеку – что б мы без тебя делали! Все же лучше, чем, как сыч, торчать весь день на перроне, думал про себя Гриша и с молодецкой силой тягал, сдвигал, поднимал, уносил-приносил. В любую минуту могла появиться Марианна, и это придавало особое настроение тому, что он делал. С утра он побрился и надел новую, специально купленную футболку, которая туго очерчивала его бицепсы. Пусть видит, в какой он форме. И как ладно справляется с хозяйством. И как любят его в этом доме. Может, после этого ей расхочется скрывать их роман? Может, прямо сегодня они и объявят, что они вместе?