– Когда ее хватились?

– Чуть меньше чем через час.

– Достаточно времени, чтобы проследить за ними, забить до смерти и незаметно вернуться за стол.

– Да, мне тоже так кажется. Сэр, но я думала, что они умерли из-за яда. Покончили жизнь самоубийством, так говорят.

– Вы верите в то, что они могли это совершить?

Она задумалась, а потом произнесла:

– Эми, может, и могла, но только не Джо. Он бы просто убежал с ней. Думаю, у него были деньги.

– Значит, вы удивились, когда констебль сказал, что они покончили жизнь самоубийством?

– Да, сэр. Это так на них непохоже.

– А теперь расскажите мне, что произошло на свадебном пиру, когда заметили, что Эми исчезла.

– Сначала ее искала только миледи. Она приходится ей мачехой, настоящая мать Эми умерла много лет тому назад. Леди Ле Нев обошла весь дом и сад. Затем она попросила меня и господина Додсли помочь ей найти Эми. А потом начался настоящий ад, господин Шекспир. Все бросились на поиски. Кричали, звали Эми, мужчины с факелами искали ее в ночи, но так и не смогли найти.

– А Уинтерберри?

– Он был холоден как смерть. Он единственный, кто не стал искать вместе со всеми. Он и сэр Тоби, но у сэра Тоби по крайней мере есть оправдание: он, как обычно, был сильно пьян. Уинтерберри ждал, сидя на почетном месте за свадебным столом, затем он вдруг поднялся, прошел к конюшням, сел на свою лошадь и уехал. – Миранда замедлила шаг.

Шекспир заметил тревогу в ее серых глазах.

– Мы пришли?

Она быстро указала на полянку, расположенную в нескольких ярдах от того места, где они стояли.

– Вон там, за ежевикой. Сэр, я вам и так уже много чего рассказала. Даже слишком. Мне вообще не следовало бы болтать о подобных вещах. Я должна идти, а то мне попадет.

Шекспир вынул из кошелька небольшую серебряную монету.

– Это за вашу помощь, Миранда. Вы поступили очень хорошо, рассказав мне все.

Она даже не взглянула на монету, а лишь крепко сжала ладони в кулаки.

– Я не могу взять деньги. Не могу.

Он убрал монету, затем направился к той небольшой полянке у реки, на которую указала Миранда. Повсюду были следы от телеги, на которой по приказу констебля увезли тела. Уж лучше бы они сократили себе путь через заросли. Шекспиру подумалось, что Эми и Джо могли убить в другом месте, а потом перетащить тела сюда. Но это была лишь догадка. Никаких подсказок здесь обнаружить не удавалось.

– Сэр, мне здесь не нравится. Здесь страшно.

– Понимаю. Проводите меня обратно к лошади, а по пути расскажите мне еще о Джо.

– Пожалуйста, господин Шекспир, я больше ничего не должна вам говорить.

– Спрошу еще раз, его хозяином был Макганн?

Он видел, что она расстроена, словно бы только что поняла, какой опасности себя подвергает. Она оглянулась, вгляделась в деревья, словно бы за каждым стволом притаился соглядатай.

– Миранда, это был Макганн?

Она ответила так тихо, что он не расслышал, но по движению губ, а также по тому, что уже догадался о том, какой будет ответ, он понял, что она сказала «да». Чарли Макганн был хозяином Джо Джаггарда, и кто-то убил Джо. Значит, он и был тем юношей, которому Макганн поручил отыскать пропавшую колонистку Элеонору Дэйр. Шекспир глубоко вздохнул. Он обнял Миранду Салтер за плечи, она дрожала.

– Миранда…

– Я все вам рассказала, сэр.

– Миранда, ты любила Джо Джаггарда?

Она вспыхнула как красный цветок.

– Да в него любая влюбилась бы, сэр, – тихо ответила она. – Любая. – Она отвернулась и быстро пошла обратно по тропинке, ведущей к дому.

Сжимая в потной ладони сложенную диаграмму, Саймон Форман ступил в логово Пенелопы Рич, роскошную комнату в Эссекс-Хаус, достойную дочери Волчицы. Ему было не до смеха. Он как никогда явственно ощущал лезвие топора на своей шее. Этот гороскоп, что он держал в руках, был одной сплошной изменой, ибо в нем содержалась дата грядущей смерти, которую никому не дозволялось предсказывать.

И все же Форман недолго бы протянул и уж тем более не преуспел в этой медвежьей яме под названием Лондон, а также при дворе, если бы не знал, кому надо подчиняться, а на кого можно не обращать внимания. Одно он знал совершенно определенно: отказывать в просьбе, поступившей от члена могущественного семейства Деверё, весьма невыгодно.

Увидев вошедшего в ее черно-золотую опочивальню доктора астрологии, леди Пенелопа Рич даже не поднялась с кушетки. Она держала в руке книгу, а рядом, обмахивая ее опахалом, стоял полуголый и мускулистый чернокожий слуга.

Форман неловко остановился в дверях. Спустя несколько секунд Пенелопа подняла на него взгляд.

– А, доктор Форман, – с улыбкой произнесла она. – Как приятно снова вас видеть.

– Миледи.

– Вижу, вы принесли диаграмму. Как интересно. Почему бы вам не разложить ее здесь на полу и не объяснить мне, как ее читать.

Форман нервно взглянул на слугу.

– О, не обращайте внимания на Генри, от него у меня нет секретов. – Она с безразличием провела по бедру слуги своими нежными пальцами.

– Как пожелаете, миледи, – нерешительно произнес Форман. Он подошел к кушетке и, опустившись на колено, развернул диаграмму прямо на ковре у босых ступней слуги. Мало что в этой жизни могло смутить Формана, но в это мгновение он чувствовал себя весьма неуютно.

Пенелопа приподнялась на локте и взглянула на диаграмму. Это был большой круг, разделенный на двенадцать одинаковых частей.

– Для меня это одна сплошная загадка, так что думаю, будет лучше, если вы мне все объясните в простых выражениях, если возможно, доктор Форман.

– Миледи, на этой диаграмме показаны двенадцать домов, которые являют собой религию, положение, друзей, врагов, жизнь, судьбу, собратьев, родственников, детей, здоровье, брак… и смерть.

– Доктор Форман, ближе к делу. Вы знаете, что мне нужно. Вы же не глупец. Вы слышали, что она устроила взбучку моей матери? Слышали, доктор Форман?

На диаграмму со лба Формана упала капля пота.

– Ну, миледи… – начал он, осторожно подбирая слова. Конечно же, он знал, что королева устроила Волчице взбучку; все знали, ибо, после того как ей запретили появляться при дворе, об этом только и судачили. Но Форман не собирался отвечать на вопрос, ибо они оба и так знали, чей гороскоп он составил. В таких знатных домах, как этот, стены имели уши – много ушей.

– Персона, для которой этот гороскоп составлен и имени которой я не знаю и никогда не узнаю, не связана узами брака и пребывает в возрасте пятидесяти девяти лет. Она никогда не выйдет замуж и у нее не будет детей.