– Непонятно что? – спросила Таша осторожно. – Как Владислав свалился за борт?

– Он прыгнул за борт! – с уверенностью сказала Наталья. – Понимаешь? Прыгнул!.. Это совершенно другое дело! И выкинул мою собаку, чтоб ему сгореть!

Собака Натальи Павловны, исследовавшая клумбу так, что качались головки ирисов, оглянулась и замерла.

– Он не мог выкинуть Герцога Первого, – сказала Таша убеждённо. – Владислав не мог. Сначала он упал, а потом уже собака. Понимаете? Совершенно точно! Секунды две прошло, а это много!

– Не знаю, не знаю. Я уверена, что он его выкинул.

– Вот Богдан… это действительно непонятно.

– Что Богдан?

Таша придвинулась поближе.

– Он шёл по палубе как раз в ту сторону, откуда… упал Владислав.

– Ты хочешь сказать, что Владислав пролетал как раз мимо него.

Таша закивала:

– Да, да, да!.. И Богдан не поднял шума. И не позвал на помощь. Почему?

– Может, ему не нравится Владислав и он хотел, чтобы тот утонул?

– Да ну вас, Наталья Павловна!..

Они встали со скамейки и пошли в глубь парка. Жара была где-то сверху, над головой, а здесь, под деревьями, прохладно, приятно.

– Розалия Карловна тоже хороша, – задумчиво протянула Наталья. – Она так странно себя ведёт.

– Что такое с Розалией Карловной? – перепугалась Таша.

Ей очень нравилась старуха – «у нас на обед заливная стерлядь, и я буду не я, если не выпью водки», «молодой человек, ваш картуз портит нам аппетит», «какой-то царь в какой-то год вручал России свой народ», «где мой сладун» и всё такое!.. Дивная старуха, с таким опереточным басом, с необыкновенным сыном, который примчался выяснять, должен ли он эвакуировать мать с теплохода, не может быть ни в чём замешана! Не должна!

…Если Розалия Карловна замешана, значит, мир устроен окончательно неправильно и несправедливо.

Это почти так же неправильно и несправедливо, как если бы оказалось, что в преступлении замешан… Степан.

Таша точно знала, что у них никогда ничего не выйдет, также знала, что могло бы выйти, вполне могло, если бы она была прежней Ташей. Она знала, что, расставшись на московском Речном вокзале, если им всё-таки удастся до него доплыть, они больше уж точно не увидятся, и сиюминутность его пребывания в её жизни была особенно дорога.

Именно потому, что минутна.

На Речном вокзале они расстанутся. Он уедет в Нижний Новгород. Таша… Ей тоже придётся куда-нибудь уехать. Он не станет ей звонить и писать длинные эсэмэски – он взрослый человек, у него свои дела. Таше нравится, что он взрослый, что он старше!.. Так намного, на двадцать с лишним лет… Она даже гордилась собой, что смогла понравиться такому взрослому и умному мужчине!..

Именно потому, что она в него влюбилась – какое чудесное слово! – он и не может быть ни в чём замешан.

Он может быть только героем: самым умным, самым отважным, самым добрым и честным.

Таша знала, что так не бывает. Уж ей ли это не знать!..

И знала, что если это не так – то и жить незачем!

Она покосилась на Наталью Павловну, опасаясь, что та может подслушать её мысли.

– Я ещё подумаю немного, – поймала её взгляд Наталья. – И кое-что проверю. Может, старуха и ни при чём, а может…

– Да что вам далась она?!

– Понимаешь, – таинственным голосом сообщила Наталья Павловна, – она слишком быстро успокоилась. У неё пропало драгоценностей на несколько миллионов! Она порыдала для порядка, а потом велела Лене подать всем коньяку. Что-то не так с этими драгоценностями. Что-то не так.

Таша точно знала, что именно не так, но была не уверена: можно ли об этом рассказать Наталье Павловне.

– Убить Сергея Семёновича Розалия точно не могла, – сказала Таша с нажимом. – Мы всё время были вместе! Это всё равно что подозревать вас. Или меня.

– Давай вон там спустимся! Смотри, какая романтичная лесенка!

«Романтичная лесенка», видимо, старая, с осыпающимися ступенями, ныряла в кусты бузины и сирени и спускалась к пристани короткими маршами. Между маршами были площадки с балюстрадами. Со всех сторон лестницу обступали кусты и деревья, сильно разросшиеся.

Герцог Первый полетел по лестнице легко, как пёрышко, а Наталья Павловна с Ташей застряли – идти по ней было, может, и романтично, но очень неудобно.

– Держись за перила, – посоветовала Наталья.

Некоторое время они молча и сосредоточенно спускались. Юбка платья Таше очень мешала, и она так и сяк подхватывала её, чтобы видеть, куда наступить.

Не хватает ещё упасть и ободраться! Таша с детства ненавидела, когда приходилось мазать йодом ободранные коленки!.. А дед говорил, что, если не намазать, может случиться заражение и даже столбняк…

– Я знаю, зачем Сергей Семёнович приходил ко мне! – вдруг вскрикнула она. Наталья Павловна, ушедшая далеко вниз, остановилась и подняла голову. – Я вспомнила! Наталья Павловна, я вспомнила!

Она стала торопливо спускаться, камушки сыпались у неё из-под подошв.

– Он дал мне с собой перекись водорода и ватные палочки – промыть ухо! А я это всё забыла у него в кабинете!.. И он принёс! Я думаю, что принёс!

На последней ступеньке перед площадкой, увитой диким виноградом и с серой бетонной вазой на балюстраде, она всё же оступилась и плюхнулась на попу.

– Таша! Да что ж такое!

– Надо Владимиру Ивановичу сказать, – торопливо говорила Таша. – Он узнает, был ли у доктора в кармане пузырёк с перекисью и палочки! Если были, значит, он никакой не сообщник! Он просто принёс мне лекарство!

– Давай поднимайся!

До пристани оставалось всего ничего, один пролёт. Таша встала на ноги и стала отряхивать юбку.

– Наталья Павловна, посмотрите сзади, у меня всё в порядке?

Откуда-то сверху спланировал Герцог Первый, как эльф. Обежал Ташу, ткнулся мокрым носом ей в ногу и тоже уставился на юбку.

– В порядке, – сказала Наталья, доставая телефон. – Пойдём. Тут, видишь, какая-то глухая зона, даже сигнала нет. Может, Лена уже сто раз звонила и наш теплоход ушёл!

– Что вы говорите, Наталья Павловна, – перепугалась Таша.

Как это теплоход может уйти без неё?! У неё приключение, и у неё там, на теплоходе, – Степан!..

Она доковыляла до бетонных перил, кое-где поросших серым лишайником, облокотилась и стащила туфлю, в которую попали камушки.

– Сейчас. Я сейчас!..

Герцог Первый вдруг вскинул лапы на бетонные балясины и залился лаем.

– Что такое? Ты что?!

Герцог оглянулся на хозяйку, заперебирал лапами, стал подпрыгивать и снова залаял.