Вот ещё очень важная мысль – что, если бы не поплыл?.. Ну, на другом бы поплыл, не на этом?.. И ничего сейчас не было бы. Был бы прежний Степан Петрович со своей жизненной скукой, рутиной и заботами.

Интересно только то, что связано с ней. Зачем поцеловала? Куда умчалась? Что она сейчас делает там, куда умчалась?.. Пойти за ней? Спросить, зачем поцеловала?..

Его ещё раз толкнули, под ноги подкатился жёлтый мячик, который бросил какой-то малыш. Степан Петрович кинул ему мячик и зашагал по делам.

Он, правда, долго не мог вспомнить, по каким именно делам шагает, и сообразил это, только сделав круг по палубе и обнаружив перед собой малыша с жёлтым мячиком.

– Игать! – велел ему малыш и кинул мяч. Степан поймал и тоже кинул.

И опять пошёл по делам.

Тут его поймал Владимир Иванович.

– Ну чего там?

– Где?

– А где ты был?

– На набережной.

– И что там на набережной?

Степан некоторое время вспоминал.

– А! Драгоценности Розалии поддельные все до одной. Так сын сказал. Он специально за этим приехал.

– Ясно, – кивнул Владимир Иванович. – Я тоже кое-что нашёл, давай, давай! Шевелись!..

Хотел Степан Петрович спросить у Боброва, когда тот в последний раз влюблялся, но воздержался.

Они зашли в тёмное тесное помещение, уставленное компьютерными блоками и мониторами.

За железным столом сидел матрос, капитан стоял рядом, наклонившись и опершись рукой о стол.

– Записи с камер, разумеется, не сохраняются. Ну то есть где-то сохраняются, где-то нет. Но день-два живут. Вот смотри, это вчерашняя с верхней палубы.

На большой скорости двигались какие-то человечки, размахивали руками, входили в каюты и выходили из них. Степан Петрович всё думал про поцелуи.

Человечки метались так довольно долго, потом Владимир Иванович сказал:

– Вот! Отсюда!

Трудно было разобрать, и видно плоховато, но вот в свою каюту вошла Таша. Потом мимо пробежала Розалия Карловна – это было очень смешно, за ней Лена, за ними проскакал Герцог Первый, похожий на муху.

Потом Ксения тоже пробежала, перебирая ногами, похожими с этого ракурса на паучьи.

– Смотри, смотри, – велел Владимир Иванович.

На палубе показался матрос. Он тащил прямоугольное ведро и швабру. Возле Ташиной каюты он притормозил, покопался с замком и вошёл.

– Вот так, по всему видно, чемодан к ней и занесли. В ведре.

– А что это за матрос?

Капитан сказал со вздохом:

– А мы не знаем. Во-первых, лица не видно, во‑вторых, скорее всего, это переодетый кто-то, не из команды.

– Но она из каюты не выходила!

– Спала она, – сказал Владимир Иванович. – Ухо у неё болело, может, приняла чего. Ты смотри, что дальше будет.

На палубе долгое время никого не было, потом к Ташиной двери подскочила Наталья Павловна и стала стучать. Таша открыла, они секунду поговорили, и дверь опять закрылась.

– Подожди! – рявкнул Степан Петрович. – Матрос не выходил! Она же не могла проснуться и не заметить, что у неё в каюте посторонний!

– То-то и оно.

– Что – оно?! – совсем рассвирепел Степан. – Она сообщница, ты к этому ведёшь?!

– Да подожди, не ори!

– Быть этого не может!

Он оттолкнул человека в форме, сам сел к столу и ещё раз просмотрел запись.

Всё верно. Вот матрос с ведром зашёл. Вот постучала Наталья. Вот дверь открылась, Таша на пороге. Вот дверь закрылась. Опять открылась, и вышел матрос с ведром.

Было очевидно, что в ведре у него ничего нет, пусто, точно так же, как в начале записи было видно, что ведро очень тяжёлое.

– Проверять надо девчушку-то, – протянул капитан. – Допрашивать. Она тут не сбоку припёка, при делах она.

– А могло быть так, что она с Натальей поговорила и опять заснула. – Степан посмотрел на Владимира Ивановича с надеждой. – А вор переждал и потом вышел.

Владимир Иванович пожал плечами:

– Да всякое бывает, но уж больно невероятно.

Степан ещё раз просмотрел запись.

– Чего ты её туда-сюда крутишь?

– Надо мне, – огрызнулся Степан. – А вечер, когда доктора прикончили? Можно посмотреть?

– Там вообще ничего не разобрать, – сказал капитан. – Но посмотреть, конечно, можно!.. Одни тени. Вроде тот же матрос зашёл, а потом Семёныч. Ну, матрос вышел спустя время, больше никто не выходил.

– Что это за матрос такой?! – сам у себя спросил Степан. – Откуда взялся?! Хоть женщина это или мужчина? Рост какой?

– Стёп, ты видишь, как камеры висят? Где тут рост-то?! Откуда его увидишь?

– А где он потом появляется? Ну, после? Какие камеры его берут? Возле рубки или на второй палубе? Или где?

– Нигде не появляется. – Владимир Иванович придвинул железный стул и сел. – Ты что, думаешь, я не сообразил?.. Как в воду канул, нет его, и всё.

Степан Петрович побарабанил пальцами по столу.

– В воду, – протянул он задумчиво. – Может, и в воду, кто его знает.

– Ты о чём?

– Мне подумать надо.

– Погоди, вместе подумаем! – крикнул Владимир Иванович ему вслед, выглядывая из-за компьютера. – Да погоди ты!..

Следом за Степаном он вышел на палубу, и они встали рядом, глядя на воду.

– У тебя курить есть?

Владимир Иванович полез в карман.

– Пять лет как бросил, веришь, а вчера вот купил. – Он достал сигареты и зачем-то добавил: – В баре! По спекулятивной цене!

Они улыбнулись друг другу.

Степан закурил, вдохнул, выдохнул и подождал, покуда утихнет шум в голове – всё же он тоже давно бросил и тоже навсегда, – а потом сказал:

– Не верю я, что девчушка причастна, Володь.

– Ты к ней неровно дышишь.

– Ну неровно, и что?.. Всё равно не верю.

– А запись? Она была в каюте, когда этот неизвестный принёс чемодан!

– Чем-то она объясняется, эта запись. Должна объясняться! Ну, допустим, проспала!

– Да она же не медведь в берлоге, – вымолвил с досадой Владимир Иванович. – Того, как в спячку заляжет, пушкой не разбудишь, и эту тоже?

– Не знаю, я с ней не спал, – сказал Степан, и у него вдруг покраснели щёки и шея.

Здрасти-приехали, подумал Владимир Иванович.

– И сегодня, – продолжал Степан, затягиваясь сигаретой, – когда Лев, старухин сын, объявил, что драгоценности ненастоящие, она и ухом не повела! Нет, если бы она была замешана, её бы это в первую очередь касалось! Крали миллионы, а украли подделки! Человека из-за них убили!