такое? — а после того, как я кратко сообщил, что знал, Алексей Николаевич, не стыдясь дочери, в голос выругался: — А с Россией что? — пришлось и это объяснять.

Через полтора часа рассказов и расспросов, когда наш диалог с императором более никто не решался перебить, в дверь постучал юноша:

— Время обеда, ваше величество!

— Позже!

— Но уже собрались все остальные и ждут Анну Алексеевну. Очень хотят ее видеть.

— Я думаю, что она может идти, если захочет. Соня уж очень по тебе соскучилась, — ласково улыбнулся отец. — И брата повидаешь, давно его не видела тоже. Иди, иди.

— Я... пойду? — Аня уже дернулась к выходу, но посмотрела на меня и замерла.

— Конечно, — не мог же я заставить ее сидеть с нами, когда она хотела увидеть родных после долгой разлуки. — Мы увидимся позже.

Она встала, скользнув самыми кончиками пальцев по моему лицу, что не ускользнуло от внимания остальных, и вышла из кабинета.

— Так это ты на фотографии, которую без устали печатают все газеты страны? — спросил император, выждав несколько секунд.

— Я.

— Почему я не сомневался, — он покачал головой. — Ладно, не об этом речь. Теперь, когда Аня вышла, я хочу спросить вас обоих. Да, я тебе верю, хоть и чувствую еще кое-какие сомнения, — добавил император, когда заметил мой порыв высказаться. — Прекрасно, хоть ты и из другого мира, но все же такой же человек, как и мы. Значит, с тобой будет несложно говорить. Нет, сперва тебя и спрошу: видел ли ты что-нибудь странное в ее поведении?

— Видел и предостаточно, — ответил я, не собираясь ничего скрывать, как и было запланировано заранее. — Но в последние дни — ничего странного не было.

— А что именно странное? — уточнил Алексей Николаевич. — Можешь это объяснить?

— Вряд ли. Но мне показалось, по крайней мере, я так думаю после вашего с ней сегодняшнего разговора, — что это проявление ее характера. Семейная черта, я бы сказал.

— Ты это брось! По делу говори!

— Я бы назвал эти вспышки... легкомысленными? Мне кажется, это слово подходит лучше остальных, но все равно не описывает действительность в полной мере. И надеюсь, что такой ответ, ваше величество, вас устроит, потому что я не намерен вдаваться в подробности.

— И не надо, — император удовлетворенно кивнул. — Я знаю, что может вытворять моя дочь. Я и сам видел их несколько раз. В последние месяцы.

— Я видел их практически с первого дня. Еще в августе.

— И что же ты сделал?

Вопросы императора звучали то предельно жестко, то исключительно мягко — я буквально видел основу поведения Ани в ее отце. Может быть, и не было никакого подвоха, а имела место только лишь наследственность?

— Проявил сочувствие. И внимание к ее проблеме, — осторожно высказался я. — Собственно, мне показалось, что ей самой не хватало внимания.

— Та-а-ак... — протянул ее отец. — И?

— Вы говорите так, словно сами женаты не были и никогда отношений с женщинами не имели, — фыркнул я. — Что еще можно сделать, чтобы утешить молодую девушку? Провести по магазинам, вывести в свет. Ресторан, в конце концов.

— Ха! Ха-ха! — император слегка повеселел. — Что ж, во всяком случае ты поступил, как подобает мужчине: подставил сильное плечо в сложной ситуации.

— И не только в этой, — добавил Павел, а затем произнес уже громче: — Максим, рассказывай. Неужели я должен о твоих подвигах за тебя говорить?

— Я думал, что о похищениях рассказывать — ваше дело.

— Похищение? Кто? Выяснили? — мгновенно встрепенулся император.

— Непосредственный исполнитель мертв. Как и несколько его помощников, — кратко сообщил Трубецкой, не вдаваясь в подробности.

— Где их тела?

— Остались в моем мире, — вставил я. — Одного закопали в лесу неподалеку от моего дома. Ничто не указывает на следы пребывания иномирцев. Все в порядке.

— Для тебя, быть может, и в порядке. Но я хочу знать, почему служба, ответственная за безопасность моей семьи, — каждое слово он дополнял ударом кулака по столу так, что массивная деревянная конструкция жалобно постанывала, — не выполнила до сих пор свою работу?!

— Все оказалось очень сложно, ваше величество, — я решил помочь Павлу, насколько это можно, — дело в том, что Павел по возможности сопровождал нас, насколько это вообще возможно в нашем мире. И уже через неделю мы вернули Аню сюда, домой.

— Но ее перехватили, — добавил шпион. — Я полагаю, нет, я уверен, что есть люди значительные и влиятельные, которые несут ответственность за это. Люди уровня ваших приближенных и Третьего отделения в частности.

— Если нет никаких доказательств, я не намерен предпринимать никаких шагов в отношении собственной службы безопасности, — отрезал император. — Работайте дальше! А ты, Максим, верно? Продолжай. Пожалуйста, — последнее слово он практически выдавил из себя. — Что произошло дальше и как ты попал сюда?

— Дальше и вовсе было невероятно. Я думал, что кто-то использует двойника Ани, потому что неделей позже я встретил ее в очень неприятной компании и она просила о помощи. Тогда я еще не знал, что к чему, однако помог ей и в этот раз отправился сюда сам.

— Рисково, — император принялся листать бумаги в папке. — И что же? Что про случай с моим братом?

— Туда меня привела ваша дочь. Надо было как-то показать и доказать, что она вернулась. Что именно она вернулась, — поправился я. — Потому что ходили мнения, и я не знаю, стоит ли мне о них упоминать, ведь доказательств нет.

— Говори, — прозвучало уже скорее как просьба, чем как приказ.

— Я знаю, что ваша система управления отличается от нашей не только формой. Мне говорили, да и я сам видел, когда, кхм, был на вашем балу и не только на нем, что в основе лежит близость императорской семьи к народу. И не только вашей семьи, но и людей, принимающих участие в управлении. В общем, — я уже устал подбирать слова и сказал прямо: — все это устроено для того, чтобы подорвать лично ваш авторитет.

— Сильные обвинения я сегодня слышу, но нет ни одного человека, на которого вы могли бы