Марта, бросившаяся ей на помощь, поскользнулась на той же луже с чаем и, повторив движения сестры, приземлилась рядом.

Помолчав, Эдди невозмутимо заметила:

— Изяществом и ловкостью мы с тобой никогда не отличались.

— Да, первый приз в «Школе обаяния» мы не получим, — согласилась Марта.

Одновременно они начали потирать ушибленные бока и, взглянув друг на друга, от души расхохотались.

Пока Эдди готовила сандвичи, она потребовала полный отчет от сестры об их романе с Биллом. Так продолжалось до тех пор, пока взгляд Марты не упал на цимбалы. Подняв инструмент, она взяла звучный аккорд.

— Тебе понравился подарок? Это я помогала Дэвиду выбрать его в маленьком магазине в Эшвилле.

— Ты хочешь спросить, как я отношусь к ежедневным подачкам?

— Да, я боялась, что ты можешь именно так это воспринять. И Дэвид боялся. Но он мне объяснил, что это просто его способ за тобой ухаживать. Подачки здесь ни при чем. Ему ужасно неловко, что он никогда ничего тебе не дарил.

— Никогда ничего мне не дарил? Он так сказал?

— Да. — Марта провела пальцем по вырезанному на цимбалах сердечку. — Знаешь, что означают эти четыре сердца?

Эдди неопределенно пожала плечами.

— По словам Дэвида, два сердечка вверху — твое и его. А одно внизу — Рори.

— Ну а четвертое?

Марта загадочно улыбнулась:

— А ты как думаешь?

Сильно покраснев, Эдди непроизвольно положила руки на живот. Не говоря ни слова, она села на ближайший стул, отрешенно глядя в пространство.

— Так когда выйдет твой альбом? — спросила Марта, опасаясь, как бы сестра не разразилась очередной гневной тирадой.

— К Рождеству, — равнодушно ответила Эдди. — Мне вчера звонили из «Цитадели», сказали, что они хотят представить «Ночной полет» на конкурс. Предполагается, что в октябре мне надо подготовить видеозапись.

— Ура! Ты хоть понимаешь, что это означает? Это значит, что они действительно собираются поддерживать тебя. Они не стали бы вкладывать деньги, если бы не были убеждены, что ты получишь приз.

— М-м? А, да! У меня останется по крайней два месяца, чтобы сбросить десять фунтов. Они давят, чтобы я подписала контракт сейчас же. Согласны на все мои условия. Человек, с которым я разговаривала по телефону, сообщил: они считают, что я восходящая звезда. Представляешь? Мне стало очень неловко.

— Так ты уже подписала новый контракт?

— Мне посоветовали это сделать. Завтра отсылаю по почте. Но мне бы хотелось чувствовать большую радость по этому поводу.

— Да, резонное желание, — подтвердила Марта.

Ее взгляд упал на настенные часы, и она спешно запихнула в рот остатки сандвича. Судорожно жуя, Марта пояснила:

— Мне надо срочно ехать, в три часа репетиция.

Эдди проводила ее до машины.

— Мир? — весело спросила она на прощание, заранее зная ответ.

— Мир! — подтвердила Марта, чмокая сестру в щеку.

Она села в машину и завела мотор.

— Ты уверена, что не хочешь отправиться со мной? Даже если не желаешь видеть Дэвида, по крайней мере посмотришь, как я выступаю.

Положив руки на дверцу машины, Эдди улыбнулась:

— Милая, мне бы безумно хотелось увидеть тебя на сцене, но сегодня я просто не могу себя заставить сдвинуться с места. И мне доставляет удовольствие мысль, что у меня будет еще много возможностей увидеть тебя на сцене и после турне.

Марта неодобрительно покачала головой и сказала:

— Ну ладно, Эдди! Тебе дается семь часов на раздумья.

Она пожала руку сестре. Машина тронулась и быстро исчезла в клубах пыли.

Жаркое августовское солнце нещадно жгло спину, а Эдди все стояла и смотрела вслед Марте.

— Семь часов… — задумчиво повторила она про себя.

Солнце уже почти зашло, когда Эдди повернула красный пикап Дэвида на асфальтированную дорогу среди кукурузных полей. По бокам дороги колосились невысокие, чахлые от засухи стебли, тогда как в нормальные годы кукуруза вырастала здесь до двух метров. Эдди тихо помолилась за фермеров, а потом и за себя.

Боясь заблудиться, она осматривала горизонт, ища стадион. Внезапно Эдди выругалась и хлопнула кулаком по рулю — пропуск за кулисы она забыла дома. Ничего удивительного, впрочем. Она решила, что надо ехать, всего пару часов назад. Быстро договорилась с друзьями, что Рори переночует у них, потом бегом отправилась в душ. Надела свою любимую пышную юбку, разрисованную крошечными болотно-зелеными цветочками, и белую блузку. Причесываясь, вспомнила, что машину только сегодня утром забрали в ремонт. Еще пятнадцать минут понадобилось найти ключи от старого пикапа Дэвида.

И вот наконец впереди показалось овальное, полуприкрытое куполом большое строение. Увидев машины опаздывающих зрителей, подъезжающих к месту парковки, Эдди вздохнула с облегчением.

— Мэм, прошу прощения, но вам нужно купить билет.

Под крышей все уже занято. Только на лужайке еще есть места.

Взволнованная Эдди улыбнулась молоденькой девушке, проверявшей билеты на входе:

— Я сегодня такая рассеянная! Сколько?

— Пятнадцать долларов.

Покопавшись в сумочке, Эдди обнаружила четырнадцать долларов и двадцать центов.

— Извините, мэм, но у нас с этим строго, — ответила девушка. — Я не хочу потерять работу.

Эдди замерла: сначала — от этих слов, а потом — прислушиваясь к нарастающему гулу толпы. Хотя отсюда ничего не было видно, она догадалась, что группа уже вышла на сцену.

Взгляд Эдди упал на колечко с опалом, подаренное ей на шестнадцатилетие дядей Оги. Она быстро сняла его с пальца.

— Это потянет на восемьдесят центов?

Девушка быстро огляделась, проверяя, нет ли поблизости начальства, и сунула кольцо в карман.

— Идите в обход с любой стороны и окажетесь прямо на лужайке.

Эдди побежала по левому наклонному пандусу, а ее сердце билось в такт с барабанами Курчавого Билла, глуховатым басом Грейди, переливчатыми клавишами Лоуэлла и восхищенным гулом толпы, когда Кокомо и Дэвид открыли выступление своим коронным гитарным дуэтом.

Пробираясь в темноте, Эдди внезапно остановилась и поднялась на цыпочки, чтобы увидеть сцену. Они все там были, и он тоже — освещенный разноцветными лучами прожекторов. Слезы навернулись ей на глаза: слезы радости, любви и облегчения — Эдди увидела Дэвида. Полная решимости, она двинулась вверх по холму, пока не нашла свободное место.

Усаживаясь, Эдди услышала из динамиков над головой сильный глубокий голос Марты, певшей дуэтом с Дэвидом.