и расплавит ее, чтобы сделать наконечники стрел. Македоняне шли дальше, не смущенные такими угрозами.

По мере приближения к противнику, должно быть, все чаще возникали разговоры о том, что ждет впереди. Скифы были грозными конными лучниками, женщины часто сражались вместе с мужчинами. Ходили слухи, что они пьют из черепов своих врагов и очищаются, вдыхая дым от конопли, который заставляет их завывать от восторга. Они были любителями кислого кобыльего молока, варварами в штанах, но прославленными воинами. Тем, кто читал Геродота, знакомы рассказы о великом персидском царе Дарии I. Он вторгся в Скифию в 513 году до н. э., но не смог вступить в бой с противником. Отряды скифов просто увлекали персов все дальше в пустыню, совершая короткие набеги всякий раз, когда появлялась возможность. В конце концов Дарий вынужден был отступить с позором[522].

Филипп без труда сумел навязать Атею прямую конфронтацию. Македонский царь хотел получить контроль над землями и городами в районе дельты Дуная, а Атей не собирался этот контроль уступать. Битва произошла где-то к югу от реки, македоняне столкнулись со скифской армией, состоящей из пехоты и конницы. Скифы были в характерных одеяниях ярких цветов: огненно-красных и ярко-синих. Многие знатные воины носили двойные ремни с замысловатыми пряжками; они были вооружены прочными составными луками и короткими мечами с рукоятью, обернутой тонкой золотой пластиной. К конской упряжи крепились мрачные напоминания о свирепости всадников – жуткие скальпы убитых, которые пугающе развевались на ветру. Атей повел армию в бой, что было своего рода подвигом, учитывая, что скифскому царю было уже за 90[523]. Предположительно, он изображен на небольшой коллекции серебряных монет, обнаруженных на побережье Черного моря в ХХ веке: верхом, в полном военном облачении, с натянутым луком[524].

Монета с изображением Атея. D. Draganov

Говорят, доблестью и решимостью скифы превосходили македонян, но это не могло их спасти. Атей был убит, и Юстин сообщает, что Филипп выиграл битву благодаря хитрости[525]. Однако римский историк Фронтин предполагает, что ключевым фактором стала дисциплина македонского войска[526]. Филипп, пишет он, разместил самую надежную кавалерию в тылу и приказал казнить любого македонского воина, который попытается бежать с поля боя. Смерть в схватке с врагом была достойнее гибели от рук товарищей, и так македонянам удалось разгромить скифов. Роль Александра во время этой битвы не зафиксирована, но он мог находиться в рядах кавалерии, которой было поручено поддерживать порядок. Победа не принесла много серебра или золота, кроме того, что можно было содрать с мертвых, но Филипп был вознагражден другой добычей: его армия захватила в плен 20 тысяч женщин и детей, такое же количество породистых кобыл и большое стадо крупного рогатого скота[527]. Остальные скифы, вероятно, отступили за Дунай, и геты вернули себе контроль над регионом. Примерно в то же время Филипп взял шестую жену, некую Меду, дочь местного гетского царя Котеласа, который отдал за ней богатое приданое, и еще одну трофейную жену или, скорее, наложницу в дополнение к царскому гарему[528].

Армия начала долгий переход обратно в Македонию, темп замедлился из-за многочисленной живой добычи; двигались, вероятно, на запад вдоль Дуная. Но эта часть обратного пути неизбежно была сопряжена с опасностью. Путь домой пролегал через земли грозного племени трибаллов, которых одни авторы относят к иллирийцам, другие – к фракийцам. Они потребовали долю македонской добычи в обмен на безопасный проход. Филипп, естественно, отказался. Это решение едва не стоило ему жизни. В последовавшей битве он был тяжело ранен в руку, в бедро ему попало копье, причем удар был такой силы, что убил под ним коня[529]. Все подумали, что он мертв, и в суматохе трибаллы захватили большую часть скифской добычи[530]. Затем армия беспорядочно двинулась обратно в Пеллу. Филиппу суждено было охрометь на всю оставшуюся жизнь, но Александр пытался поддержать его боевой дух, говоря: «Ободрись, отец, и продолжай свой путь, радуясь, чтобы на каждом шагу вспоминать о своей доблести»[531]. Несмотря на пережитые трудности, опыт военной кампании сблизил отца и сына.

Впереди у Александра было несколько напряженных лет: он был назначен наместником, основал свое первое поселение и сражался против медов, скифов и трибаллов. Вскоре он столкнулся с новым грозным противником. Война за Фракию закончилась, война за Грецию только начиналась.

Глава 6. Дорога на Херонею

Пока Филипп находился во Фракии, Амфиктионическая лига в Дельфах (она же Дельфийский союз), как обычно, занималась своими делами, управляя святилищами Аполлона и собираясь два раза в год – весной и осенью. Но среди членов Лиги тлело недовольство, оставшееся после окончания последней Священной войны и усугублявшее вековую вражду между городами-государствами. На осеннем собрании 340 года до н. э. локры[532] из Амфиссы, города, расположенного к западу от Дельф, обвинили афинян в нарушении благочестия и попытались наложить на них штраф в 50 талантов[533]. Само преступление было довольно безобидным. Афиняне совершили ошибку, посвятив несколько щитов – старых трофеев времен персидских войн – новому храму Аполлона в Дельфах до того, как он был освящен. Но главным камнем преткновения стала добавленная к посвящению подпись, гласившая: «Афиняне от мидийцев [персов] и фиванцев, когда они воевали против Эллады»[534]. Слова были подобраны неудачно и напоминали о темном для фиванцев периоде истории, когда они «мидизировались», выступая в качестве союзников персидского царя. Обвинением в бесчестии жители Амфиссы, вероятно, попытались снискать расположение фиванцев.

Эсхин был среди афинских посланников, направленных в Дельфы для урегулирования конфликта, и едва он начал защищаться от обвинения, как один из амфиссийцев, которого оратор назвал «непристойным типом… невежественным человеком», прервал его и начал оглашать длинный список обид на афинян[535]. Эсхин вынужден был выслушивать оскорбления и постепенно все больше раздражался. Когда ему наконец дали шанс опровергнуть сказанное, он использовал свои превосходные ораторские способности, чтобы из обвиняемого превратиться в обвинителя. На площадке для собраний, в верхней части города Дельфы, возвышающегося над прибрежной равниной Кирры, или Крисы, – священной земли Аполлона, – Эсхин указал членам Лиги на амфисские постройки, со всей очевидностью незаконно возведенные на священной земле. Кроме того, локры из Амфиссы обнесли стеной священную гавань, которой было запрещено пользоваться, и Эсхин напомнил, что ходят слухи: жители Амфиссы собирают дань с кораблей, привозящих товары.

На следующее утро члены Лиги и несколько молодых дельфийцев спустились на равнину, чтобы поближе взглянуть на сооружения, указанные афинянином. Эсхин оказался прав, и компания разграбила гавань и сожгла здания, осквернявшие священную землю. Однако жители Амфиссы не были готовы оставаться в стороне. Они внезапно явились в полном вооружении, захватили в плен нескольких амфиктиониев и рассеяли остальных. После этого решили организовать специальное собрание Лиги, которое должно было состояться в Фермопилах перед следующим официальным весенним собранием.

Резолюция была одобрена афинянами, несмотря на то что Демосфен публично выступил против этой идеи. Он видел потенциальные проблемы, связанные с участием в споре: фиванцы, естественно, защищали бы амфиссийцев, и это могло привести к новой войне с Филиппом и его союзниками-амфиктиониями. Если бы Фивы были разрушены, вскоре за ними могли последовать Афины. Именно поэтому Демосфен решил использовать хитроумный трюк, чтобы добиться своего. Он вошел в залы городского совета, изгнал тех, кто не являлся официальными членами, и нашел неопытного составителя документов, который записал новое предложение. В нем оговаривалось, что посланники Афин должны направляться только на регулярные собрания Амфиктионической лиги, а это означало, что они не смогут посетить особое собрание в Фермопилах. Когда цикл заседаний совета завершился, а многие посланники, включая Эсхина, уже вернулись домой, Демосфену удалось ратифицировать предложение, превратив его в закон. По этой причине ни афиняне, ни фиванцы не присутствовали в Фермопилах, когда против Амфиссы была объявлена новая Священная война. Армию Амфиктионической лиги возглавил фессалиец по имени Коттиф, а Филипп в то время все еще находился во Фракии. Ему не составило труда усмирить амфиссийцев – их предводители были сосланы, на город наложен большой штраф, полную сумму которого требовалось уплатить до заседания Лиги