в Трою на снежно-белых конях и в прекрасно выкованных доспехах из чеканного золота, достойных бессмертного бога[446]. Наверняка бок о бок с ним сражались и другие конные воины в великолепных доспехах, представители местной аристократии. Конницу поддерживала одна из лучших легких пехотных армий Древнего мира – этих фракийских воинов называли пельтастами из-за овальных или серповидных щитов пельте. Опытные партизаны, предпочитавшие ночные рейды и засады в горах, они были вооружены изогнутыми кинжалами и разнообразными по форме копьями. Античные авторы утверждают, что они сражались, как дикие звери, распевая перед битвой гимн титанам, а после боя собирали и выставляли напоказ головы убитых. Греки часто приглашали фракийских пехотинцев как наемников, и благодаря своим боевым навыкам они заслужили уважение в македонской армии[447].

Филипп адаптировал свою тактику к фракийскому стилю ведения войны. Вместо того чтобы полагаться на македонскую тяжелую пехоту, вооруженную копьями-сарисами, он сформировал отряды авангарда из легкой пехоты, пращников, лучников, наемников и уделил особое внимание кавалерии[448]. Разделив свои силы на колонны, каждая из которых находилась под командованием опытного военачальника, Филипп мог атаковать несколько племенных территорий одновременно. Он дал ряд сражений, не все из них были успешными. Однажды, когда его преследовали фракийцы, он приказал арьергарду встать и сражаться, в то время как остальная часть его армии бросилась наутек. В другой раз он отправил послов во враждебный фракийский город для переговоров. Как только враги собрались, чтобы выслушать их, Филипп приказал атаковать[449]. Древние источники дают нам лишь часть информации, но археология помогает проникнуть в суть истории.

Недавно в Центральной Болгарии, у подножия пика Кози Грамади («Козьи громады»), на высоте около 1113 метров над уровнем моря, в горах Средна-Гора, была обнаружена ранее неизвестная крепость одрисов[450]. Стены из великолепно обтесанного камня окружают пространство в 3,4 гектара посреди густого лиственного леса, с двух сторон защищенное крутыми ущельями. Доступ контролировался через единственную проездную башню, а внутри крепости были устроены отдельные зоны для жилья и коммерции. В центре располагалось монументальное прямоугольное строение, которое, возможно, использовалось как сокровищница. В окрестностях обнаружили религиозное святилище, небольшое поселение и могильники[451]. Ниже, в предгорьях, у села Старосел, есть более доступная для посещения группа культовых памятников (курганов и храмов). Вся территория когда-то была центром фракийской власти.

Комплекс просуществовал недолго и датируется периодом между началом IV века и 340-ми годами до н. э. Причину его гибели выявили во время раскопок: многочисленные железные наконечники стрел и более 150 пращей, на некоторых читаются имена военачальников Филиппа[452]. Большинство таких находок сосредоточено на невысоком холме, примерно в 200 метрах к юго-востоку от крепости. Очевидно, здесь македоняне разбили осадный лагерь, и найденные предметы представляют собой неиспользованные боеприпасы. Нападающие сосредоточили атаку на главном входе в крепость, и их превосходящие силы привели к неизбежному результату. Защитники были побеждены, а укрепленный центр сожжен дотла. Вскоре над руинами сомкнулся лес, безразличие природы в очередной раз стало благодеянием для археологов. Подобные наборы пращей в последнее время извлекают при раскопках других горных укреплений по всей Болгарии, что дает археологам возможность проследить передвижения македонской армии[453].

Судя по всему, Филипп начал кампанию, продвигаясь от побережья Эгейского моря вверх по древней реке Эврос (Марица), и там приступил к подчинению основных поселений Фракийской равнины. Демосфен в речи, произнесенной весной 341 года до н. э., упоминает, что Филипп осаждал такие места, как Дронгилон, Кабила и Мастейра. Суровые зимы и крайние опасности делали кампанию очень трудной[454]. Затем он отправился в горы, чтобы подавить остатки сопротивления. Это была изнурительная операция, и царь был вынужден вызвать подкрепление из Фессалии и Македонии[455]. Перенесенные лишения едва не погубили его. Зимой 342–341 года до н. э. Филипп опасно заболел, но все же выздоровел и победил Керсоблепта и его соправителя Тереса. Одрисское владычество в этих краях сменилось македонским. Затем Филипп обратил взоры к Пропонтиде, региону, где находился пролив Геллеспонт (современные Дарданеллы), соединявший Эгейское и Мраморное моря и обеспечивавший доступ к Черному морю. Некоторые греческие города Пропонтиды нарушили союзные обязательства, и македоняне немедленно осадили их. Примерно в конце 340 года до н. э. до Пеллы дошли слухи о восстании фракийского племени маэди (или меот). Часть армии оставалась в Македонии как раз на такой случай. Александр мог бы поручить кампанию против повстанцев другому военачальнику, но это было не в его правилах. Жаждущий сражения, он собрал своих людей и отправился во Фракию.

АЛЕКСАНДРОПОЛЬ

Река Майдои (ныне Мандави) некогда занимала среднее течение долины реки Стримон (современная Струма на юго-западе Болгарии), в двух-трех днях пути от Пеллы[456]. Голубоватые воды легко скользят по раскинувшимся вокруг лугам, извиваясь между гравийными отмелями, обсаженными высокими тополями, и небольшими песчаными островами, обнажающимися в жаркие месяцы. Дикие леса спускаются с окраин близлежащих гор Пирин. Согласно Аристотелю, пеонские быки (европейские бизоны) в древности водились в диких землях на западных границах Пеонии. На них охотились ради мяса и шкур: каждую можно было растянуть так, что она покрывала обеденный зал на семь человек[457]. В этих краях произошла первая известная нам битва Александра, возможно, именно там он впервые убил человека, чего требовал еще один важный обряд посвящения молодого македонянина.

В этой кампании Александр окунулся в военную жизнь и все, что с ней связано: разведка, обустройство лагеря и обеспечение тыла. Как и при исполнении других обязанностей царского наместника, его обязательно сопровождали ветераны, посвятившие войне всю жизнь. Плутарх, единственный, кто оставил сведения об этой кампании, не сообщает подробностей, что произошло дальше, но похоже, Александр легко покорил долину Майдои. Он взял главный город местного племени, изгнал мятежников и разместил вместо них смешанное население. Столицу региона переименовали в Александрополь – «город Александра». Это был первый из переименованных или названных в его честь городов от Египта до Индии[458].

Еще не установлено, где именно находился этот Александрополь – поселение вскоре исчезло из исторических записей. Существует несколько предположений, где город мог располагаться. Участок неподалеку от курортного города Сандански, пожалуй, подходит лучше всего. Высокий холм у соседней деревни Ласкарево похож на холмы, на которых македоняне основывали свои города, например Филиппы и Гераклея Синтика (недавно найденные возле Петрича)[459]. Ранее некоторые ученые считали, что, переименовав город, Александр тем самым демонстрировал протест против отца, но эта идея была убедительно опровергнута[460]. Гораздо более вероятно, что он следовал примеру Филиппа, причем скорее с его разрешения, чем по собственной инициативе, при этом проявляя понимание и уважение к его новой внешней политике.

Во Фракии Филипп впервые применил многогранный подход к консолидации недавно завоеванных территорий. Племена, которые можно было расположить к себе выгодами от союза с македонянами, были включены в общую структуру государства; другие, особенно те, что обитали в отдаленных горах, оставались в стороне и сохраняли автономию[461]. Филипп сосредоточился на покорении поселений во внутренних районах Фракии. Те, что сопротивлялись, были завоеваны, а их земли заселены смешанными общинами македонских и греческих граждан и воинов. Вероятно, среди них были такие города, как Пауталия (Кюстендил), Филиппополь (Пловдив), Берое (Стара-Загора) и Кабиле, которые впоследствии стали оковами Фракии. Армия смогла укрепить их за считаные недели, но такую деятельность трудно проследить по данным археологии, свидетельства IV века до н. э. обычно погребены глубоко, под множеством более поздних культурных слоев[462]. Однако в Кабиле археологи обнаружили каменные башни и фрагменты окружающих стен, которые защищали акрополь и были, предположительно, связаны с ранними фазами македонского господства в регионе[463]. Они перекрывают области с находками, свидетельствующими о более ранней религиозной деятельности фракийцев, что может быть совпадением. Расположенные на возвышенностях святилища позволяли следить за порядком на завоеванных землях и могли служить символическим воплощением новой власти. Аналогичный процесс вполне мог происходить и в Александрополе.

Предположительно, македонская башня в Кабиле. Фотография автора

Новые поселенцы либо заменили высшие слои фракийского общества, либо сформировали ядро для новой системы управления. Феопомп