Я не оглядываюсь, потому что мне все равно. Я не собираюсь сегодня ни с кем заводить интрижек. Я не ищу перепихона на одну ночь. Я просто хочу хорошо провести время в компании приятельниц.

– О боже, он идет сюда. – Мелроуз взмахивает руками, явственно давая понять, что мы говорим о нем. Когда он подходит, она закидывает ногу на ногу, хлопает ресницами и подпирает ладонью подбородок. – Привет, незнакомец.

Я поворачиваюсь лицом к нему и окидываю его взглядом. Самые синие глаза, какие я видела в жизни, умеренно загорелая кожа и светло-русые волосы, уложенные в нарочито-небрежную прическу, словно бы для контраста с его безупречным костюмом от «Tom Ford».

Он не обращает внимания на мою кузину. Он не обращает внимания на всех девушек, сидящих за нашим столом. Его внимание целиком и полностью сосредоточено на мне.

– Я – Энсел, – представляется он, поднося к губам высокий стакан с янтарной жидкостью и сверкая белозубой улыбкой. – Прошу прощения, что смотрел на вас весь вечер. У меня слабость к красивым женщинам.

Из вежливости я удерживаюсь от того, чтобы закатить глаза.

К тому же этот Энсел не кажется неприятным или скользким типом. В нем видно хорошее воспитание, и, судя по всему, его извинения совершенно искренни.

– Могу я узнать ваше имя? – Он так и не сводит с меня глаз. Вообще. И я улавливаю в его речи некий неамериканский акцент, хотя не могу сказать, какой именно. Немецкий, может быть?

– Марица, – отвечаю я.

– Очень красивое имя, – говорит он. – Вы не будете против, если я куплю вам выпить?

Я колеблюсь, выискивая способ отделаться от него так, чтобы не задеть его чувства.

Он экзотичный, великолепный и вежливый, и я уверена, что ему понадобилось немало отваги, чтобы подойти и представиться лично – в обществе, где большинство людей прячется за учетками в приложениях по подбору «пары». Но когда я смотрю на него… я чувствую… ничего.

Мелроуз тычет меня в бок, и Энсел усмехается.

«Это всего лишь напиток», – думаю я.

– Да, конечно, – говорю я. – Это будет очень мило с вашей стороны.

Губы Энсела растягиваются в широкой улыбке, он протягивает руку, помогая мне встать. Все в нем какое-то формальное: манеры, речь, то, как он идет рядом со мной, словно мы принц Гарри и Меган Маркл.

Но, в конечном итоге, великолепный красавчик Энсел великолепно скучен.

И я не могу игнорировать тот факт, что по какой-то совершенно безумной причине я хочу, чтобы это Исайя Торрес угощал меня выпивкой.

Дорогой капрал Торрес!

Я много думаю о том, как ты там веселишься? Много ли у тебя свободного времени? Что ты делаешь, чтобы убить это время? Мне кажется, иногда дни и ночи бывают очень длинными. Чем ты тогда занимаешься?

Я думала о твоих словах насчет выбора практической специальности, я понимаю, что ты прав. Я понимаю, что мой отец прав. Наверное, я просто разрываюсь между тем, чтобы слушать свой разум и слушать свое сердце, и я так долго стояла на месте, что теперь мне кажется, будто времени на решение уже почти не осталось. Полагаю, никто не утверждает, что ты ДОЛЖЕН иметь диплом к определенному возрасту, но лично я хотела бы разобраться со всем этим до того, как мне стукнет тридцать. Я не хочу быть «той подругой», которая просто дрейфует по жизни, не зная, что делать с собой, и разносит блинчики, потому что в двадцать с чем-то лет побоялась принять долбаное решение.

Ладно, я уже просто болтаю всякое. Извини.

В прошлую субботу Мелроуз вытащила нас с Рейчел в шикарный бар, где выпивка стоит по тридцать долларов. Какой-то невероятно крутой немецкий тип прицепился ко мне, и мне целый час пришлось терпеть светские беседы, потому что он предложил купить мне выпить.

Мне следовало бы подумать и сказать «нет».

Есть ли в этом мире, полном самодовольных болванов, такая вещь, как чрезмерная доброта? Мне хотелось бы думать, что я возмещаю что-то плохое, делая что-то хорошее, но, может быть, у меня просто кривая логика.

Погоди. Не отвечай на это. Я и так уже знаю, что ты скажешь.

Ладно. Пора готовиться к работе.

Твой друг –

Марица-официантка.

P.S. Я тебя ненавижу… на тот случай, если ты забыл.

P.P.S. Веришь или нет, но я скучаю по тебе, пусть даже на самый НЕРОМАНТИЧЕСКИЙ лад, какой только возможен.

Боль в ногах после двух идущих подряд рабочих смен уходит, едва я нахожу его письмо в груде бумажного спама на кухонном столе. Мне кажется, если бы я смогла сейчас увидеть себя со стороны, то узрела бы на своем лице невероятно глупую улыбку, но мне плевать. Важно лишь то, что я спешу как можно скорее вскрыть конверт.

Я имела в виду именно то, что сказала в своем последнем письме, – я скучаю по нему.

На неромантический лад.

То время, которое мы провели вместе до его отъезда, каким бы коротким оно ни было, кое-что значит для меня – пусть я и не знаю, что именно. Все, что я знаю, – я наслаждалась этим временем, проведенным с ним. И я надеюсь, что смогу увидеть его снова.

Скоро.

Марица-официантка!

Не знаю, с чего ты взяла, будто у меня здесь бывает «свободное время», но хотел бы разъяснить этот вопрос. Я работаю по двадцать четыре часа, шесть, а иногда и семь дней в неделю. Когда я не работаю, я занимаюсь стиркой, чищу свою обувь, ем или сплю. Иногда, время от времени, мы играем в карты, но в основном работаем.

И позволь мне прояснить вот что: какой-то тип прицепился к тебе и ты «терпела» светский разговор с ним? Либо ты лжешь, чтобы утешить меня, либо ты пытаешься вызвать у меня ревность. То и другое – совершенно напрасная трата времени, потому что ты не моя девушка.

Я знаю, что ты это знаешь. Просто хотел напомнить тебе.

Так что – на здоровье, я надеюсь, ты будешь развлекаться и не будешь сдерживать себя только из-за того, что ждешь возвращения какого-то грубого солдафона. И я надеюсь, ты взяла номер у этого немца, потому что, похоже, тебе не помешало бы сбросить напряжение с кем-нибудь в постели.

Ах да, и прекрати так нервничать из-за выбора специальности. Это не какой-то вопрос жизни и смерти, который тебе нужно решить прямо сейчас. Что тебя интересует? К чему тянется твоя душа?

Возвращаюсь к работе.

От всего сердца –

Капрал Торрес.

P.S. Я тебя ненавижу.