на британцев, а Ульянов подготовил октябрьский переворот на деньги немцев.

Такие разные, они мистическим образом слились в слаженный тандем в чёрном деле разрушения России. Своей деятельностью Керенский создал идеальные условия для захвата власти большевиками. Каким стечением обстоятельств это можно объяснить? Родство душ? Оба излишне гримасничали. Что то зловещее угадывается в этих фиглярах. Земляки? Что же это за городок такой, подаривший России таких упырей? Отец Керенского был директором симбирской мужской гимназии, той самой, где учились эти чудные мальчики Ульяновы. А потом и Керенский. Керенский-старший в 1888 году дал В. Ульянову (уже после казни его брата), положительную характеристику для поступления в Казанский университет. И ведь поступил! Во всём этом угадывается какая то зловещая мистика. Может быть она была в стенах гимназии, где все они учились? Куда до этой истории всяким там Воландам и прочим мистическим героям М. Булгакова и Н. Гоголя.

Разрушителей притягивает друг к другу какая-то мощная сила. Такое притяжение было у Ульянова с Гельфандом (Парвусом) и Бронштейном (Троцким). Этих трёх весьма разных людей роднила самая заманчивая и сладкая из всех возможных страстей — страсть к разрушению. Это очень сильный наркотик.

Их биографии служат убедительным подтверждением того, что окружение, воспитание, образование носят второстепенную роль в сравнении с врождёнными качествами натуры. Керенский и Ульянов воспитывались в благополучных семьях, их отцы работали на ниве народного просвещения, делая много полезного и занимая высокие должности в системе образования Симбирска, а оба революционера имели высшее образование. Показательно то, что в семье Ульяновых вырос кроме Володи ещё и старший сын, очень милый молодой человек, который был казнён за попытку цареубийства. На совести младшего миллионы убитых в Гражданскую войну. Впрочем «на совести» в данном случае чисто условный оборот речи, совести у него не было. Убийцами братья стали не в силу обстоятельств, они ими родились. То же и с Гельфандом, хотя история его жизни другая. Он родился в бедной, отнюдь не дворянской семье, детство и юность его были далеко не безоблачны. Но ведь не все бедные и обделённые судьбой организуют мятежи и государственные перевороты. Для этого надо быть разрушителем.

Сильному разрушителю открыта наиважнейшая истина бытия: миром правят сила и страх. Большевики своим звериным чутьём уловили эту суть разрушительности. Сегодня мы понимаем, что революционизм есть одна из самых разрушительных форм экстремизма. В первую очередь из за масштаба обмана, эксплуатирующего заветные чаяния людей, и, как следствие этого, массовости явления и огромных размеров творимых разрушений. В последнем и заключается ответ на вопрос, почему большевики сумели разгромить всех своих противников, эсеров, меньшевиков, монархистов, программы которых были более человечны, и по существу более демократичны. Потому что они были лживы, безжалостны и бескомпромиссны в маниакальном стремлении к власти. На пути к власти они преступали закон и мораль, предавали близких, обрекали на смерть бывших друзей, устрашали массовыми казнями. Это был оголтелый экстремизм, крайняя форма сектантства. Вот совет Ульянова, как поступать с меньшевиками, представляющими более умеренное крыло партии: «Схватите меньшевика за горло и душите, душите, пока не перестанет дышать!». Понятно, что шансы меньшевиков в противостоянии с таким гиперагрессивным оппонентом были равны нулю.

Мысль о компромиссе вызывала у Ульянова потоки ругани. Никаких Учредительных собраний, никаких выборов. Только Советы рабочих и крестьянских депутатов, потому что кучкой простоватых, полуграмотных людей легко манипулировать. Большевики, воспользовавшись первым же удобным предлогом, объявили Красный террор. И полились потоки крови, а разрушитель пьянеет от запаха крови и сознания своей безнаказанности. Бронепоезд «Льва революции», председателя Реввоенсовета Бронштейна наводил ужас на войска. Не противника, а свои: он запросто мог поставить к стенке каждого десятого.

И чем дольше шла Гражданская война, тем зверства усиливались. Апогея они достигли, когда войска Врангеля покидали Крым. Сразу после эвакуации войск Врангеля было с различной степенью изуверства (особенно прославились венгерский еврей и по совместительству «интернационалист» Бела Кун и как бы «своя» садистка Розалия Залкинд, партийная кличка Землячка) убито более 10 тысяч офицеров. А в первую зиму 96 из 800 тысяч, составлявших тогда всё население Крыма. Приговаривали к уничтожению списками по 100, 200 человек. А к весне 1922 года умирает от организованного большевиками голода ещё 75000 крымчан. В марте 1921 против монополии большевиков на власть восстали моряки Кронштадта, погибло с обеих сторон более 10 тысяч человек, потом ещё расстреливали участников восстания и членов их семей. Восемь тысяч ушли по льду в Финляндию, им не позавидуешь: встретили их там весьма недружелюбно.

В период с 1918 по 1924 год только на юге России жертвами войны, террора и голода стали восемь миллионов! Но далее сопротивление «внутренних врагов» строительству социализма растёт, они становятся всё коварнее, и уже Тухачевский применяет отравляющие газы против восставших пензенских крестьян. А затем под «мудрым руководством» Чикатило всех времён и народов, страну накрывает эпидемия садизма, бессмысленного и невиданного по своей жестокости террора. Конечно, потопить в крови весь мир ради его светлого будущего — это предельный экстрим, от которого всё твоё существо сводит судорогой восторга. Но не удалось! Ну тогда хоть одну Россию, тоже немало крови пролили! Только на Дону было уничтожено 1,5 миллиона казачества. Н. М. Молева, доктор исторических наук, известный искусствовед в фильме, снятом в 2015 году, рассказывает, как в 1932 году жителей станицы Александровской (теперь г. Будённовск) вывели на улицу и расстреляли из пулемётов. Погибло 29 родственников её мужа, в том числе дети и старики. Памятный знак на месте их захоронения не дают установить до сих пор.

В качестве примера отношения большевиков к тем, в ком они видели даже не «инако-», а просто мыслящего человека, очень коротко о жизненном пути Льва Николаевича Гумилёва, выдающегося учёного-историка. Его арестовывали (на долгие сроки — три раза), допрашивали множество раз, но не за антиправительственную деятельность, а за дворянское происхождение и фамилию. Будучи в молодости похож на своего отца-поэта, он с возрастом больше стал походить на мать (поэтесса А. А. Ахматова). По этому поводу он шутил, что у матери горбинка на носу естественная, а ему нос сломали на допросах.

В Воркутинском лагере (не в семейном имении Кокушкино, куда Ульянов был отправлен в первую «ссылку», и затем в Шушенском, где он ходил на охоту, сочинял, имел прислугу, хорошо питался и поправлял своё здоровье) Гумилёв работал в руднике, что, кстати, считалось везением, всё-таки не лесоповал. С университетским образованием (в отличие от В. Ульянова, брата террориста, без проблем принятого в университет) было много мытарств: то не принимали, то исключали, то долго не